Сергей Докучаев - О всех, забывших радость свою

— Как тебе моя дочь? — спросил Валера, спустя несколько минут.

Я оторвался от двери.

— Хорошая, — ледяным голосом ответил я.

— Не то слово, — поддержал он, откусив кусок сэндвича. — Ее мать с отчимом погибли восемь лет назад, по дороге на дачу. Машину вынесло на встречную полосу. Отчим сразу скончался, а мать еще некоторое время в коме пролежала на искусственной вентиляции легких. Я единственный близкий человек у нее остался.

— Да, жизнь у нее не сахар.

— Жизнь — не подушка на пуху, не взобьешь. Но она молодец. Всего сама добилась. Сейчас большой начальник.

— А дети есть?

— На втором месяце беременности сейчас вроде как, но говорит, что без любви живут с мужем. Печально. Без любви никак нельзя жить. Любовь все проблемы и трудности перемелет. Я уже ребенку не завидую. Будет жить как между молотом и наковальней.

— Странно. Любой мужчина слюной может изойти, пока она дорогу перейдет.

— Это точно. Я ее сразу своей признал. Такая красавица.

— А как мужа зовут?

— Егор.

— Егор…

— Егор, Егор, — пробурчал Валера и уставился в газету.

Я уже и не знал, о чем думать. Бывают же у людей двойники. Тем более эта Катя старше моей жены почти на десять лет. Может быть, сестра какая-нибудь дальняя? Нереальное, конечно, совпадение. Поговорить бы с ней с глазу на глаз.

— Она завтра опять придет, — сказал Валера, не поднимая головы. — Узнаешь ее поближе да поговоришь, если захочет.

«Хотел бы знать, кто ты сам такой?» — спросил я про себя и пристально стал наблюдать за реакцией соседа.

Но ее не последовало. Как и до этого — ни одна складочка на его лице не пошевелилась. Усы тоже не шевельнулись.

Мы немного полежали, потом Валера предложил сыграть партию в нарды. Я отказался. Какие могут быть нарды в таком месте?

— А вы не знаете, где мои вещи? — спросил я, чуть погодя. — Мне бы мобильный телефон взять позвонить родным, а то они волнуются.

— Все личные вещи забирают после поступления, — ответил Валера, подбрасывая в руках кубики. — Ты не беспокойся, здесь ничего не пропадает, да и позвонить, отсюда не получится. Это же подвал.

— А стационарный телефон? Как-то ведь можно связаться из этого бункера?

— Телефон есть в коридоре, на посту, но я не уверен, что он работает.

Я, опираясь, на руки приподнялся с кровати.

— Осторожней. С непривычки голова может закружиться.

— Да-да, понимаю, — сказал я, вставая.

Как ни странно, головокружения не было. Медленно, взвешивая каждый шаг, я направился к двери. Пришлось идти босиком по холодному и слегка липкому полу. Я оглянулся. Валера сел по-турецки и читал газету.

За дверью было еще темнее, чем в комнате. Весь длинный коридор освещала всего одна лампочка, как ночью в тихом парке обычно освещается лавка вдалеке. Осторожно двигаясь вперед, ведя рукой по шершавой стене, я увидел пустую будку поста медсестры и направился к ней. Внутри на столе стоял старый дисковый телефон и лежал закрытый дежурный журнал.

— Музей какой-то, а не больница, — подумал я.

Сняв трубку и набрав домашний номер с кодом Москвы, я услышал лишь прерывистые короткие гудки. Набрал сотовый номер жены. То же самое. Повесил трубку и выдвинул ящик стола. В нем лежал огрызок карандаша, градусник и несколько отсыревших сигарет.

Несолоно нахлебавшись, я вернулся обратно и лег на койку.

— Неужели так плохо с местами, что пришлось пациентов помещать в этот подвал? Зачем меня тут держать, если я себя так здорово чувствую?

Из вопросов уже скопилась длинная очередь за ответами в голове.

Вода текла тонкой струйкой из крана. Валера стоял возле умывальника и не спеша зачем-то сбривал свои усы. Потом намочил свою расческу и зачесал волосы на затылок. Побрызгал лицо дешевой туалетной водой, закрыл кран и вышел в коридор, даже не взглянув на меня.

Пока я наблюдал за его водными процедурами, что-то свербело у меня в мозгу, как будто далекий маяк в шторм подавал свой сигнал кораблю. Какой-то червь сомнения ползал в мозгу, по норам памяти.

Было ощущение, что этого Валеру я где-то видел. Причем совсем недавно. Но где и когда? Дочь его так похожа на Катю, но среди ее родственников и знакомых никого и близко нет похожего на него.

Пока я размышлял, вернулся сосед в сопровождении какой-то женщины. Она была в черном пальто, из-под которого виднелось коричневое шерстяное платье. Нечто непонятное творилось с моей головой, уже в третий раз поступил сигнал: тут что-то не так.

С плеча у нее свисала плетеная светлая коса до самой груди. В руках она держала увесистую коричневую сумку. На вид ей было не больше сорока лет. Время, конечно, оставило на ее лице свою печать в виде кучи мимических морщин и мешков под глазами, но она все равно была привлекательной женщиной.