Ольга Птицева - Тожесть. Сборник рассказов

Володенька звонил еще четыре раза, настырность его второе имя. Кроме голосовых от него, которые ни в коем случае нельзя было слушать, пришла сухая эсэмэска:

«Я на месте, жду Вас.»

Инга. Тонкокостная, вечно голодная и оттого хваткая, как пиранья. Человек-дедлайн, человек-смерч, человек — я на месте, жду Вас. С большой буквы.

По эскалатору Соня бежала, в вагон запрыгнула между закрывающихся дверей и ни разу не была осторожна. Инга ждала в кафе у выхода из Театральной. Соня увидела ее через стекло, жалобно улыбнулась, уже не надеясь успокоиться, и зашла внутрь. Пахло хорошим кофе, свежей выпечкой и чуть слышно освежителем воздуха с океанской свежестью. Официант глянул мельком.

— Меня ждут, — ответила ему Соня, чересчур поспешно ответила, да что ж такое?

Инга оторвалась от телефона, который царапала длинными и острыми когтями, растянула алые губы в улыбке.

— Софья, добрый день! Вы почти вовремя…

Разговор Соня запомнила обрывочными кадрами, будто к монтажу подошли со злобным мастерством. Ведь не могла же Инга два часа говорить одни холодные колкости? Это же сто двадцать минут! Они же выпили кофе и даже покопались в десертах, будь слова обжигающими и хлесткими, пролез бы Наполеон в горло? Пролез бы. Стоил он, как крыло самолета, а на вкус был чистой амброзией.

— Я не люблю избитые вопросы, но почему именно вы?

— Я?

— Да, вы. Почему именно вас мы должны выбрать?

Тишина. Глоток горького, кусочек сладкого.

— У меня красный диплом. — Улыбка вышла жалобной.

Инга коротко рассмеялась.

— Это похвально, но…

— И опыт работы! И в журналах меня печатают! Вы читали? Вы читали мои статьи?

Еще глоток, ложка звякает об бока чашки.

— Просматривала, они… Неплохи, да. Есть свежие мысли.

Свежие мысли. Соня отправила им лучшее из того, что могла. Высший разряд. Каждое слово выпестовано и просеяно. Свежие мысли. Пора просить счет.

— Сколько вам? Двадцать семь? Восемь?

Девять, но зачем уточнять.

— Скажу честно, мы опасаемся брать в штат девушек вашего возраста. Обычно, они на пороге семьи. Семья же плохо вяжется с нашим ритмом работы… Редакция журнала, особенно нашего, это острие атаки… — Инга откинула на кресло, чуть задрала острый подбородок и принялась вещать, солнце пробивалось сквозь витрину и красиво подсвечивало ее с удачного ракурса.

Больше всего Соне хотелось выплеснуть из чашки самую гущу. Прямо на этот удачный ракурс и белоснежный брючный костюм. Если войти в таком в электричку, даже машинист умрет со смеху.

— Мы выходим раз в сезон, важно осознавать, что наши темы — квинтэссенция актуальности, самое важное, здесь и сейчас… — Инга говорила и говорила. — Эта ниша всегда повод для борьбы с конкурентами, и мы боремся. Нам нужны бойцы.

А ты, деточка, — не борец. У тебя нет белого костюма, роскошных туфель, лоб ты морщишь, нос у тебя блестит, уйди с глаз моих, не порть интерьер. Соня слышала все, что скрывалось в паузах между словами — напыщенными и пустыми, как все вокруг. Отчаянно хотелось домой. Только до дома полтора часа дороги по жаре. Зря только отгул взяла. Минус день отпуска. Хотя, какой отпуск? Проваляться у мамы на диване одну его половину, и на своем диване — вторую?

Наконец, Инга замолчала. Бросила один долгий взгляд, в котором подвела итог этой глупой встречи, снова улыбнулась, так змея улыбается мышке, которую почти задушила.

— Я рада, что мы встретились, — процедила она. — Мы изучим резюме еще раз и обязательно свяжемся. Нам часто нужны внештатники…

Ага, за две копейки подтирать дурацкие опечатки, исправлять тупые ошибки, а потом видеть под переписанной статьей чужое имя.

— Договорились.

Принесли счет, Инга повелительно накрыла его рукой.

— Рабочая встреча, платит редакция.

На выходе она расцеловалась с владельцем, вышедшим их проводить. Соня не удостоилась и взгляда. И не нужно было, ее цветастое платье мало что не скрипело синтетикой от стыда, сворачиваясь в катышки прямо на глазах.

Они разошлись, обменявшись рукопожатиями. Инга к парковке, Соня к метро. Можно было поехать в офис, но видеть его обшарпанное нутро сейчас означало подписаться на долгую и безнадежную тоску. Лучше, домой. Вылизать брикет мороженого и уснуть, липкой и несчастной.

Снова метро, снова скрипучий эскалатор, душный вагон, потные тела, осторожно, двери закрываются, следующая остановка — Адово Пекло, будьте внимательны. Но между Соней и всем, творящимся кругом, словно образовалась непробиваемая прозрачная стенка — чуть бликует, немного глушит, давит и нависает, не улизнуть. Соня смотрела на пассажиров — худая тетка в спортивном костюме зло косится на толстенную девочку лет тринадцати, то ли осуждает, то ли завидует ее пакету из KFC, парочка что-то обсуждает, склонившись над телефоном, лучше бы за поручни держались, старушка пересчитывает монетки из тряпичного кошелька, еще одна тетка, замотанная до нельзя, бледная, синюшная даже, читает романчик в цветастой обложке. Люди-люди-люди. А Соня отдельно, в той же духоте, но немного поодаль. И глупая надежда, что она-то не такая бессмысленная как они, тихонько плавится от жары и разочарования.