Алексей Евстафьев - Добрые книжки

— Да мало ли что на уме у свободного человека. Право, вы слишком недолюбливаете велосипеды и преувеличиваете их влияние на женскую эмансипацию.

— Нисколько не преувеличиваю. Вот послушайте, мне тут припоминается история про совсем юную девочку, которая умоляла свою матушку, чтоб та купила ей велосипед. Да не просто просила, а чуть ли не ежеминутно надоедала своими канючаниями и обещаниями сотворить какую-нибудь дрянь, если ей не купят велосипед, что и вывело матушку из себя. «Вот уж будет тебе велосипед!» — сказала матушка и при помощи слесарных инструментов скрутила обе девочкины ноги в колёса, и стала дожидаться, пока девочка либо умрёт, либо куда-нибудь укатит. Не трудно догадаться, что девочка скоропалительно померла. И с тех пор, всякий раз, когда матушка задумывала приобрести себе что-нибудь вкусное и праздничное, ей мерещились детские ноги, яростно крутящие педали и скулящие от вожделения, и матушке становилось противно даже мечтать о чём-нибудь, кроме велосипеда. Таким образом выяснилась, что натура у девочки была тонкая, натура была ранимая, но угадывался в ней огонёк необузданного сладострастия, и поэтому своевременная смерть только пошла девочке на пользу.

— Спасибо, что про ноги рассказали, я люблю истории про ноги. — внимательно выслушал попутчика Алексей Николаевич и не удержался от своих мыслей по этому поводу. — Мне доподлинно известен факт из древности про некоего подьячего Ефрема Шепелёва. Бедолага оказался не в меру разговорчивым, и был нещадно бит батогами за слова «у меня, де, нога, не в пример краше, чем сразу обе ноги у Государя Царя нашего Великого Князя Алексея Михайловича всея Руси». После чего он выпил за здоровье царя не перекрестясь и не снимая шляпы. Эту шляпу затем ему крепко пригвоздили к голове. Совсем недолго пребывая после экзекуции в унынии, подьячий помер, а Алексею Михайловичу довелось обнаружить на следующее утро в собственной опочивальне на собственной подушке ногу подьячего, вытянутую во всей красе, и определившую обе ноги Алексея Михайловича в неловкое положение. Царь понял, что ему в этих вопросах не стоит выкобениваться, и пожаловал мёртвому подьячему боярский титул, наделил землями и крепостными крестьянами.

— Что ж, случались и такие исторические нонсенсы, а труп подьячего мог воспринять царские дары, как приятный пустячок. — ни капли не подсмеиваясь произнёс добрый самаритянин. — Но нам следует понимать, что во всём виноваты зудящие в мозгу рефлексы. Человеческое тело трупа нам кажется абсолютно мёртвым и не способным к передвижению, как вдруг мозг этого трупа даёт незамеченный нами сигнал — и члены начинают шевелиться и даже совершать активные деяния. Отсюда и легенды про воскресших мертвецов. Сын моего товарища по работе, служивший в войсках кремлёвской гвардии, под страшным секретом рассказывал, как однажды жена президента вышла утречком на крыльцо и спела слегка странноватую песню «ох житие ты моё, житие разнесчастное». На что его товарищ по службе заметил, что «только дура-баба способна петь дурь бабскую, а за это её лупить по шее надо, но некому», и жена президента эти слова услышала. Гвардеец был высечен плетьми, отчего и скончался, а президент про череду столь обескураживающих событий оставался в неведении. Но, спустя время, приходит к жене на обед и просит каких-то обычных угощений, какого-то компота с бутербродами, а возможно и лёгонького винца. Кушает в самом благодушном настроении, возможно, что и шутит на семейные темы, но вдруг видит, что из колыханий воздушных масс создаётся неприятная атмосфера, и в окно влезает фигура высеченного гвардейца. «Вечер в хату, часок в радость, чифирок в сладость!» — говорит гость, вовсе не стремясь отдавать какую-то дань уважения присутствующим за столом. «Очень хорошо, что вы нашли время заглянуть к нам на обед. — отвечает президент. — У нас как раз самовар стынет. Варенья сливового к чаю не желаете?..» А исполосованный плетьми гвардеец торжественно взбирается на обеденный стол, самовар ногой отодвигает и с умилением исполняет «ох житие ты моё, житие разнесчастное». На вопрос премьер-министра, наличествующего тут же за столом «как ты можешь неподобно вести себя, будучи бессмысленным трупом, в присутствии главы государства?», гвардеец отвечает, что «плевать он хотел на главу государства». После чего, действительно, принялся безудержно плеваться, и исплевался до полного самоистончения. В дальнейшем все здания кремлёвской резиденции были простуканы и прослушаны, но наличие посторонних трупов оказалось равным нулю. Однако же, отчётливые следы ног — здоровенных мужских ступней — до сих пор обнаруживают в различных местах, посещаемых президентом, в том числе и в уборной.