Алексей Мошков - Добравшись до горы

© А. В. Мошков, 2022

Тук-тук-тук… Тук-тук-тук…

Хорошо начинать утро с барабанной дроби, которую эхо разносит по лесу. Можно, не открывая глаз, представить, как скользят ранние лучи над землей, золотя сосновые стволы, вспыхивая крохотными солнышками в каждой росинке на разлапистых листьях папоротника. В длинных тенях до поры до времени прячутся грибы. К их маслянистым шляпкам приклеились сухие хвоинки. Взойдет солнце над Предгорьями. Укоротятся тени. Из старых дупел выскользнут рыжие бестии – белки. Подрагивая чуткими ушами, прислушаются к перекличке дятлов, посвисту пичуг и хрусту хвороста под тяжелыми медвежьими лапами.

Начнется новый день. Летний. Хлопотливый. Счастливый. Полный разнообразных забот. Кому собирать запасы на зиму. Кому жирок нагуливать перед спячкой. Конечно, не всем радостно в это утро. Таится среди веток куница, улавливая миг, когда можно будет схватить неосторожную белку. Барсук разоряет муравейник. А кукушонок широким задом выталкивает из гнезда пестренькие яички глупой зарянки, которой все равно, кого кормить жирными извивающимися червяками. Жалко и белку, и зарянку, и даже муравьев, годами возводивших свой город из лесного сора, да разве всем им поможешь?

Можно поднять вороненка, выпавшего из гнезда, или вспугнуть изготовившуюся к прыжку куницу, но лес есть лес, жизнь и смерть в нем тесно переплетены друг с другом. Потянешь за ниточку смерти – вытянешь чью-то жизнь, но ведь и наоборот тоже. Так говорит мудрый Бернар, который не одобряет вмешательства в судьбу диких птиц и зверей. В щедром произрастании леса, учит он, у человека есть своя доля. Возьми сколько нужно, но не более того. И постарайся вернуть сколько сможешь. Клаус не спорил со стариком, но, очутившись в лесу, помогал всякому, кто в этом нуждался. Бывало, и медвежью лапу из расщепа вытаскивал, не страшась, что благодарность лесного хозяина может оказаться излишне бурной.

В своей неизреченной мудрости волшебник Бернар зрит сквозь толщу земли, проницает мыслью облака, исчисляет ход ночных светил, но он даже дом свой покидает редко, не говоря уже о городе. А в лесу-то, наверное, не бывал с малолетства. Мудрость его была книжной, извлеченной из толстых пыльных фолиантов, разбухших от закладок и замусоленных пальцами. Клаус предпочитал читать узоры, оставленные в древесине жуками-короедами, изучать прожилки на листве, пересчитывать годовые кольца на срезах бревен, которые были как открытая книга для каждого, кто видел в дереве живое и страдающее создание.

Да, Клаус был дровосеком. Как и отец его, и дед, и прадед, он зарабатывал тем, что находил в лесу сухое мертвое дерево, срубал его, отсекал сучья и распиливал ствол на чурки. Все это он аккуратно складывал, чтобы зимой потихоньку привозить в город. Любуясь, как из высоких труб над островерхими черепичными крышами поднимаются в синее морозное небо белые дымные столбы, дровосек радовался как ребенок. Ведь это он приносил в городские дома тепло и уют!

И брал за это весьма скромную плату. У кого не было за душой ни гроша, тот делился с ним плодами своего труда, и Клаус радовал свою овдовевшую мать то караваем, то шерстяными носками, то горстью леденцов, то оловянной ложкой.

Так уж было заведено в городке. Если не было денег, труд обменивался на труд. Поможешь ты – помогут тебе. Лишь богатые купцы да знатные господа могли похвастать серебряными имперскими талерами, что копились в их окованных железом сундуках. Остальные жители редко могли собрать даже горстку медяков и не слишком огорчались этим. Так уж сложилось в их городе, да и во всей этой маленькой стране, затерянной в лесных долинах Предгорий, что простые люди были счастливы не богатством и знатным происхождением, а воздухом и солнцем, чистой родниковой водой и тем, что сделано своими руками или куда более умелыми руками соседей.

Вот и сейчас, когда солнечное утро ворвалось в крохотную каморку, что служила Клаусу спальней, он проснулся от предвкушения долгого летнего дня. Юноша не сомневался, что он будет наполнен чистым, немного прохладным лесным воздухом, ароматом хвои и свежих опилок, пересвистом пичуг, перестуком дятлов, журчанием воды по камням, стрекотанием белок и свистом ястребиных крыльев в поднебесной синеве. Что может быть вкуснее ломтя хлеба с куском сыра и перышками зеленого лука, съеденного на берегу ручья после нескольких часов тяжелой работы? Что может быть честнее гордости за свой труд, когда работа спорится в умелых руках и с каждым взмахом топора растет груда дров?