Эдуард Веркин - Мертвец [litres]

Я направлялся к Катьке.

Почему не пошёл вчера? Надо было дать Катьке время. Чтобы она успокоилась, остыла. Я знаю Катьку, она злиться начинает быстро и так же отходит быстро. Дня ей вполне хватило бы. Ну, конечно, надо было принести ей подарок, лучше всего шоколадку, шоколад – лучший друг девушек.

Я купил две – одну большую, другую маленькую. Так всегда стоит делать. Во всяком случае, по уверению Вырвиглаза. Сначала забрасываешь маленькую, затем большую. А вообще, не надо делать из извинения фейерверк, всё должно быть чинно и как бы невзначай. Пёр мимо, запнулся, заглянул, извинился. Даже не так, извиняться не надо, надо вести себя как ни в чём не бывало. Легко. Так и буду. Загляну в музей, скажу: «Как дела, Родионова?» Она, конечно, вспомнит про батор, а я скажу…

Интересно, что сказать? Как объяснить? Я стал вспоминать, что в подобных случаях говорят. Обычно говорят: «Это совсем не то, что ты подумала…» – но тогда всё мало чем хорошим заканчивается, надо придумать что-нибудь поинтереснее…

Что тут теперь придумаешь?

Разве что так вот. Сказать, что пошли не в батор, а в… Блин, у нас и пойти толком некуда. Сказать – на кладбище, так не поверит, что на кладбище ночью делать? Хотя один раз с Вырвиглазом мы на кладбище ходили. Вырвиглаз тогда рассказал, что у нас на кладбище стало появляться привидение какой-то бабы, и если этой бабе кинуть пресныш с яйцом, то она скажет, будешь ли ты богат или нет. А поскольку ему одному идти было страшно, он четыре дня долбал меня этим ночным кладбищем, до тех пор, пока я не согласился. Мы купили в «Кулинарии» два пирожка с рублеными яйцами и попёрли на кладбище, причём не на новое и благоустроенное, а на старое, заросшее строевым лесом. Это была неприятная и совсем не познавательная экскурсия. Никаких светящихся баб мы не увидели. Зато на нас напала небольшая стая на редкость агрессивных кладбищенских псов, и до утра нам пришлось спасаться на тополе.

Катьке можно сказать, что мы на самом деле собирались пойти на кладбище, искать одолень-траву, а чтобы никто не подумал, что мы психи, сказали, что пошли в батор. Это может сойти…

Я вдруг понял, что это никуда не годится. Катька далеко не дура, а значит, история про одолень-траву это лажа. Враньё лишь ухудшит мое положение. Поэтому лучше сказать правду. И повиниться. Сказать, что был неправ, ну и так далее… И что до батора я, разумеется, не добрался, а, устыдившись, вернулся менее чем с полдороги…

Придумать покаянную речь я так и не смог, решил, что разберусь на месте. Погляжу на Катьку и сразу придумаю, что сказать. Перед музеем я напрягся, захватил побольше воздуху – для психической устойчивости, напустил на лицо обыденности, да только всё это зря. В музее Катьки не было. Её краеведческие подружки сообщили мне, что кто-то там к Родионовым приехал, и она сегодня не работает. Я послал девицам воздушный поцелуй и направился к Катьке, на Кирпичный.

Там много домов осталось, и все теперь родионовские. Самый красивый дом на самом краю, возле леса. В грибной год можно боровики собирать чуть ли не за забором. Когда-то дом строили на две семьи, но потом Родионовы распространились и на вторую половину, так что теперь у них семь комнат, два гаража и большой сарай. А во дворе альпийская горка – несколько здоровенных валунов, а вокруг цветочки разные произрастают. Живописно. Рядом настоящая жаровня, столик, стулья, раскладной навес, всё для отдыха граждан. И никаких огородов поблизости, одна травка. А что вы хотите, двадцать первый век.

Родионовы отдыхали. За столиком сидела сама Катька, а напротив неё какой-то мурод в оранжевой кожаной куртке, явно не из нашего города. Это я сразу заметил, ну, что он чужой. Даже не по куртке, куртку можно и прикупить. И не по широким малиновым шнуркам, у нас некоторые тоже такие шнуруют. А по роже. Рожа у него была другая. Слишком подвижная и наглая. Наверное, москвич. Такие мордочки в Костроме не в ходу, или из Москвы, или с Дальнего Востока. И сидел так нагло, развалившись, пил из длинного стакана колу, и причём со льдом, дело у нас невиданное. Как бы лишний раз доказывая, что Родионовы – люди современные и продвинутые.

Катька с такой же рожицей тянула что-то такое зеленоватое, не знаю, капустный сок, что ли. Видимо, этот тип был Катькиным брательником. Четвероюродным, из дружественного Талды-Кургана. Идиллия. Завтрак на траве, блин.

Катька меня увидела.

– Заходи, Слащёв, заходи, – совершенно спокойно сказала она. – Мы тебя тут ждём давно.