Эдуард Веркин - Мертвец [litres]

– А зачем они тогда забор поломали?

– Не знаю зачем… Тут рядом. – Вырвиглаз зевнул на гараж. – Быстро побежим. А если что… Короче, если спалимся тут, то прикинемся пьяными. А если дальше застукают – то мы спортсмены, совершаем пробежку.

– В джинсах?

– Да кто там разбирать будет. Ну, вперёд.

И рванул к гаражу. Я поддался стадному чувству и припустил за этим Казановой с разбитой рожей.

Вырвиглаз добежал до стены первым, замер, подпрыгнул и, как большая макака, стал взбираться наверх. Я подумал, что у меня так вряд ли получится. Но оказалось, что лезть по стене легко – в кладке отсутствовало множество кирпичей, и подниматься было несложно, как по лестнице. Через минуту я был на крыше и огляделся.

Светились неприятно синим фонари. Светились окна на третьем этаже. Что-то гудело и булькало в стороне оранжерей. На территории никого не было, расчёт Вырвиглаза оказался точен, видимо, вся мужская часть на самом деле отправилась на «Маркуса». Санаторная школа лежала перед нами, как город, оставленный к разграблению. Вырвиглаз хищно облизнулся и направился на четвереньках к противоположному краю сарая.

Я за ним. Не знаю, зачем я это всё делал, иногда делаешь то, что делать не хочешь. И тоже на четвереньках.

Вырвиглаз неожиданно остановился.

– Что? – испугался я.

– У тебя шоколадка есть? – спросил он.

– Есть хочешь?

– Да это не мне, баран, это этим жабам. – Вырвиглаз кивнул на корпус.

– Шоколадка?

– Ну да, шоколадка! – психанул он. – Все сюда с шоколадками ходят.

– Нет у меня ничего, – сказал я.

– Ладно, у меня две. Ты тут подожди, я сейчас…

На крыше сарая было совсем темно, не видно почти ничего. Вырвиглаз нырнул куда-то в сторону и зашуршал по рубероиду.

– Тут где-то должна быть доска… – бормотал он. – Доска… Ага!

Вырвиглаз подтащил к себе толстую и широкую доску.

– Ну всё, – огляделся он, – поехали.

– А точно сюда надо?

– Сюда, как раз третий этаж. Третий этаж это девчачий, а на втором пацаны живут.

– А на первом?

Вырвиглаз не ответил, напрягся и стал передвигать доску с крыши на подоконник. Я не помогал. Я прикидывал, что станет с нами, если баторцы нас почикают.

Если верить народной молве, ничего хорошего с провинившимися не происходило. Баторцы не придумывали изощрённых способов мести, предпочитая проверенную временем классику. Делали «снежного человека». Ночных визитёров раздевали, мазали гудроном, посыпали прелой рыжей хвоей и отправляли в сторону города.

Мне ничуть не улыбалось быть «снежным человеком». Правда, я быстро бегаю, но ведь всегда могут найтись люди, которые бегают быстрее. И вообще наша персональная война с баторцами стала что-то затягиваться. Надо было вместо себя Упыря послать, что-то я стормознул.

Стекло в раме приглушённо звякнуло, доска плотно пристроилась на подоконнике, Вырвиглаз поднялся с четверенек.

– Ну что, – подмигнул Вырвиглаз. – Двинули…

И он ступил на доску.

Доска сидела плотно, Вырвиглаз в четыре шага перебрался через воздух и прилип к окну. Третий этаж. Свернёшься – ручки-ножки поломаешь. Впрочем, такие мелочи не могли остановить Вырвиглаза. Он половчее ухватился за открытую форточку, потянул раму на себя. Окно отворилось. Вырвиглаз огляделся и спрыгнул внутрь.

– Давай! – громко прошептал он. – Доска крепко держится!

Я стоял на краю крыши. Из открытого окна батора пахло кашей, молоком и топлёным сахаром.

– Ну, чего защемился! Давай!

– Не хочу, – так же громко прошептал я.

– Ты чего? – в голосе Вырвиглаза послышалось настоящее разочарование. – Ты чего, Леденец?

– Ничего. Просто не хочу.

Вырвиглаз секунду думал, затем махнул рукой и исчез в окне. Я остался один на крыше баторского гаража. Чтобы не привлекать внимание, я лёг на спину и стал глядеть между звёзд. И всё время думал, что я здесь забыл? Как-то глупо поссорился с Катькой… Даже не поссорился, а не знаю что. Можно было не ругаться, но почему-то не получилось, поцапались. А я ведь вполне мог и уступить.

Мог, но не уступил, злоба навалилась. А может, так и надо? Чего я всё время всем уступаю, может, не надо никому уступать?

А потом я вдруг подумал, что неплохо бы взять и уронить эту доску вниз. Вырвиглаз прибежит к окну, а перебраться никак. А тут и баторцы подоспеют…

Я представил, как перемазанный гудроном Вырвиглаз будет бежать в сторону города, и на сердце стало теплее. А потом скажу, что доска сама упала…

Из корпуса послышался визг, затем грохот, вроде как стопка кастрюль обвалилась. Потом по второму этажу один за другим стали зажигаться окна, точно какой-то великий тормоз палил по зданию санаторной школы трассерами.