Эдуард Веркин - Мертвец [litres]

– Так что поработать по-настоящему будет интересно очень…

– А папашка твой не против? – спросил я.

Упырь промолчал. Не, он точно дурак. Питается в столовой пловом, хочет на работу устроиться. Повезло мне.

– Ну, смотри. Как хочешь. Пойдём.

Больше в этот день ничего интересного не произошло. Мы устроились на подсеку. Документов у нас на самом деле не спросили, Синицын меня знал, вернее, отца моего. И Упыриного отца, видимо, знал. И он тоже с сомнением поглядел на Упыря, словно тот не уродцем был мелким, а снежным человеком из Кологрива, которого многие видели, а записываться в трудовой отряд этот человек пришёл вдруг к Синицыну.

Нас записали, велели завтра к восьми приходить на хоздвор в сапогах, остальное выдадут. Ещё бы они не записали! За полторы штуки кто работать будет? Да ещё летом! Даже самые распоследние бомжи не работают. Это и понятно – пошёл в лес, набрал лисичек, сдал – и полторы штуки в день можно огрести.

Но лисички пока ещё не в росту.

– Ты что будешь делать? – спросил Упырь. – Ну, сейчас, вечером?

– Ничего. Голова болит. Двину домой, натрусь лимоном.

– Лимоном?

– Лимоном. Корками. Натру виски, это здорово помогает. И спать лягу на правый бок.

– Хочешь, пойдём ко мне. У нас ещё вещи не разобраны, но телик подключён, чего-нибудь поделаем…

– Я же говорю, голова болит. И вообще, надо до завтрашнего отдохнуть хорошо. Так что давай.

Мы разошлись. У меня ничуть не болела голова и к терапии цитрусовыми я не хотел прибегать. Но домой всё равно пришлось вернуться. Сейчас там самый сезон – мать ещё не пришла с работы, Сеньки наверняка ещё нет, отец в больнице, тишина и свобода. Лучше дома побуду, почитаю разную чушь. Так спокойно. Я ускорил шаг и скоро был дома. Перелез через забор и пробрался к себе. Достал из-под кровати ящик, из него тетрадку, тихонечко пробрался на чердак и устроился возле трубы: мне нравится находиться рядом с кирпичной кладкой, старый кирпич вкусный – отломишь кусочек, сжуешь, и на душе легко. А в детстве я мог полкирпича срубать за милую душу.

Я открыл тетрадь.

Сначала хотел про бабушку свою написать, она у меня на очереди, но потом передумал. Потом. Решил, лучше про Катьку. Увековечу её.

«Катька Родионова.

У Катерины естествоиспытательский ум. Она любит отыскивать новое, что-то систематизировать, записывать мелкими буквами в амбарные книги. Из таких получаются Софьи Ковалевские или Марии Склодовские-Кюри.

В пятом классе она составила грибную карту. Причём не сама составила, леса она не облаживала. Она обошла всех известных в городе грибников и долго их уговаривала раскрыть заветные местечки. Она послала эту карту на областной конкурс исследователей и заняла первое место. А карта потом стала очень популярна и теперь есть в каждом доме.

Катька на этом не остановилась, наоборот. У неё какое-то жжение научное возникло, она стала ходить в кружки разные, книги стала читать. У нас не много кружков, но Катька во всех них занималась.

Потом она на очередном своём каком-то конкурсе выиграла компьютер. И с тех пор она стала ещё умней.

Мы с ней познакомились в третьем классе. Меня к ней посадили. Она была отличницей, а я слишком длинным, поэтому нас определили за предпоследнюю парту. На последней парте сидел Майер, он потом уехал. Маейр тогда поймал стрекозу, привязал её за нитку и спрятал в спичечный коробок. А нитку наружу вывел. Потом привязал эту нитку за волосы Катьки и выпустил стрекозу. Стрекоза взлетела и потянула за собой Катькину причёску.

Катька испугалась и завизжала. Все засмеялись, а я повернулся к Майеру. Повернулся я как-то неудачно, и рука моя попала прямо ему в нос. То ли нос у него был слишком нежным, то ли повернулся я слишком шибко, кровь потекла. Майер рассвирепел и набросился на меня прямо на уроке. Мы здорово подрались, нас потом к директору таскали.

А Катька решила, что я это из-за неё. Так мы и стали дружить. Хотя это нельзя назвать дружбой по-настоящему. Мы никуда вместе не ходим, не приглашаем друг друга на дни рождения, на разных партах сидим. Просто иногда разговариваем. Но почему-то ни с кем из других девчонок я не общаюсь. Ну, только «здравствуй – до свиданья».

Катька интересная. У них вся семья интересная. Мать рыбу зимой удит, отец раньше был автогонщиком, но не простым, а на грузовиках. Брат – это вообще всем известная личность. Пятак Родионов. Рокер, предводитель почти культовой группы, большой талант. А другой брат боксёр, всему городу навешивает. Говорят, у них дядя троюродный почти космонавт. Но у него какая-то другая фамилия.