Эдуард Веркин - Мертвец [litres]

И, судя по уже начавшему отслаиваться мозгу, я был близок к пиковой форме. Это от нервов. Нервы расшатались, подтолкнули болезнь…

– Хочешь шоколадку? – спросил вдруг Упырь.

– Нет, – ответил я. – Не хочу, спасибо, что-то нет аппетита… Башка трещит. Надо придумать… придумать, что врать будем?

– То есть?

– То есть Озеров не дурак. Он наверняка понял, куда мы двинули. Так что скоро будет здесь. Надо ему сказать…

– Скажем, что заблудились.

– Не пойдёт. – Я отрицательно помотал головой, это было больно.

Упырь стоял, разинув рот, нижняя, похожая на U губа оттянулась ещё дальше. Гадость, меня сопровождает гадость, ползёт за мной, цепляет липким щупальцем, почему вокруг муроды…

– Не пойдёт. Озеров не поверит, что мы заблудились, надо сказать ему… Ладно, потом подумаем, что сказать… А это что?

Только сейчас я увидел – недалеко от нас, шагах в… не знаю, недалеко, виднелась широкая, метров в двадцать, конусообразная воронка. Такие бывают у муравьиных львов, но они в песке свои воронки раскапывают, а эта была во мху, тут, наверное, жил лосиный лев…

– Там лев, – указал пальцем я.

– Ты что? – Упырь потрогал меня за плечо. – Какой лев ещё…

– Муравьиный лев, очень похоже…

– На какого ещё льва? – Упырь принялся вглядываться мне в глаза. – Тут ещё львы, что ли…

– Проехали, – отмахнулся я. – Это я к тому, что форма такая, будто снизу кто-то тянет…

– Это что, и есть провал? – спросил Упырь.

– Да. Но это новый, ещё не успел как следует провалиться. Это как ловушка, сверху мох и земля, а под ним пустота, если наступить, то можно провалиться. Идёт лось, или медведь, проваливается, и получается дыра. Вообще-то тут везде камень, а на нём почва наросла и мох. А так скалы. Настоящие провалы должны быть с каменистыми краями… Настоящие провалы дальше. Рядом тут. Пойдём, пока не поздно…

– Озеров не будет ругаться, – сказал вдруг Упырь.

– Почему это?

– Я знаю.

Глаза его сузились. Ну да, Озеров же не дурак, он знает, кто такой Упырь, чей он сынуля. Поэтому шибко ругаться он не будет. Это правильно.

– Надо обойти. – Я указал на воронку. – Справа.

Мы стали обходить. Жутко было. Мне всё казалось, что вот-вот под ногами разверзнется пропасть и я полечу куда-то в вечную тьму… Во тьму. Никто не найдёт. Никогда.

– Может, вернёмся? – сказал Упырь.

– Почему?

– Не знаю… Как-то не по себе…

Я ему ничего не ответил. Я уже видел провал. Настоящий. Вернее, не видел, а как-то предчувствовал, что ли. Он был впереди. Какое-то неуловимое для глаза, но вполне ощутимое понижение, сдвиг в температуре воздуха, тишина вокруг. Была тишина. Сердце у меня стучало, и горло тоже стучало, словно кто-то сжимал мою шею горячей рукой. Мне даже стало страшно – а вдруг Упырь услышит меня, не мои шаги, а моё сердце, которое просто взбесилось.

– Тут рядом, – сказал я. – Зачем возвращаться?

– Да, действительно, – согласился Упырь. – Глупо… Такой путь проделать – и всё зря…

Упырь почесал лоб, подумал и сказал:

– Ерунда. Конечно же, ерунда, нервы. Пойдём.

Он улыбнулся, поёжился и пошагал вперёд.

Провал должен был возникнуть неожиданно, говорили так. Почему многие падают в него – потому, что он прыгает, как зверь. И не успеваешь сделать шаг назад, голова кружится – и всё, полетел… Тьма.

Я сбросил рюкзак, надо подойти к провалу налегке, мало ли что, вдруг придётся побарахтаться. Скорее всего мне не придётся ничего делать, скорее всего меня слизнёт с краю, говорят, так всегда случается, провал прыгает, от него не увернуться.

Я сбросил куртку.

Упырь шагал вперёд. Катился, как мячик. А потом остановился. И я остановился, в нескольких шагах от него.

– Провал, – прошептал он. – Видишь?

Я видел.

– Настоящий, – подтвердил я. – Сделаем так…

Дыхание перехватило, я взял фляжку, отхлебнул, но проглотить воду не смог, выплюнул. Огляделся. Метрах в трёхстах справа был ещё один провал. То, что надо, как раз.

Я вытер рукавом пот, рукав почти промок.

– Сделаем так, – сказал я, – будем обследовать их постепенно, один за другим. Но их тут много, так что ты иди к этому, а я к тому. Надо подойти как можно ближе и посмотреть вниз… Ты понял?

– Понял.

– Ну, тогда пойдём. Ты налево, я направо. Не спеши.

Скользких камней стало больше, казалось, что они блестят и пускают в меня солнечные зайчики. Сейчас бы поспать хорошенько, если бы я отоспался, то стало бы гораздо лучше, я знаю.

Я повернулся и направился к правому провалу. Оглядывался, даже не оглядывался, а смотрел всё время на Упыря. Он всё ещё стоял, потом спрыгнул и пошагал в нужную сторону.