Евгений Кирьянов - Становление бытия

И этот момент характеризуется неопознанностью его «места» во временном континууме. Возникает подозрение, что начало отсчёта времени определяется двумя предположениями.

Во-первых, оно должно быть связано с уникальным положением на временной прямой в осознании в рефлексии на структуру времени субъектом. А во-вторых, мы должны заметить, что таковой отсчёт впервые полагает фактор осуществления событийности в онтологической актуальности. В силу сказанного выше этот момент может быть только настоящим моментом. Итак, факт сакраментальности настоящего момента осуществляется в рефлексии на момент начала отсчёта времени и конец такого отсчёта. Тогда «схлопывание» времени и его развёртывание происходят в каждый настоящий момент. Но в позиционировании Эоном самого себя всё находящееся за пределами временного континуума есть Ничто во всех смыслах. Ведь Эон следует в себе только наличным законам, в которых осуществляется инерция «этого» мира. Таким образом, всякий момент настоящего включает столько полноты бесконечной событийности, сколько представляется субъекту в её осознании. Ведь только в осознании настоящего момента реализуется свидетельство об онтологической консистентности всего того, что может полагаться подлежащим оценке его реальности.

У Эдгара По есть повесть — «Сообщение Артура Гордона Пима». Там морское путешествие главного героя сопровождалось нескончаемой вереницей смертельно опасных положений, в которые он попадал. Это были безысходные ситуации в том смысле, что не предвиделось ничего, что бы могло послужить спасению героев повести. Но при этом положение безысходности разрешалось для Пима и его товарищей в спасении, с тем, чтобы вновь поставить их перед лицом новой почти принципиально неразрешимой смертельно опасной проблемы.

Нескончаемая вереница предстояний Артура Гордона Пима перед ликом смерти и есть инициатическое действие, когда человек умирает в сознании невозможности остаться в «этом» мире, но возрождается через новое эксклюзивное событие, впервые вошедшее в этот мир, сделав его новым с вновь рождённым в происшедшем невозможным.

Автор повести как будто старался провести своего главного героя через все мыслимые неразрешимые трудности. И в следовании этой тенденции он, всё более усложняя положение безысходности в каждой следующей критической ситуации, в финале повести подводит Артура Гордона Пима к такому положению, когда становится немыслимой какая бы то ни было перспектива спасения. Это подчёркивается и тем, что чем дальше, тем больше происходящее осуществляется в потоке пространственного непреодолимого и неудержимого перемещения к роковой точке — Южному Полюсу.

И Эдгар По настойчиво повторяет метафору вхождения в почти тупиковое положение, в котором всё-таки находится выход. Он как будто разворачивает в повторениях панораму приближения к действительной невозможности выхода из тупика. В конце повести он подводит читателя, своего героя и, главное, себя к абсолютной невозможности разрешения трагической ситуации и… не может её разрешить. И тогда он свидетельствует о том, что его герой остался жив. Тем самым фактически утверждается, что Пим в своём трансфинитном путешествии, в котором последовательность событий находила себе место в магическом времени не в обычной темпоральности, а в структуре следования этих событий, тщетно преодолевал всё более бесконечную дистанцию между жизнью и смертью. И в финале этого путешествия, преодолев превосходящую бесконечность, вернулся в продолжение череды событий в новом мире живых.

Критическая ситуация раскрывает именно альтернативность возможных и невозможных разрешений многозначного антиномического парадокса в разворачивании их в общности представления универсального разрешения как единой событийной данности. Гибель и рождение, переживание эксклюзивного события. Всё это есть мистерия Бытия.

Сущее воспроизводится и здесь в каузальной связи. А инициация есть рождение, гибель и возрождение первичных модусов Бытия как парадигмы существования и разрушения для сущих.

Но мы теперь вернёмся к проблеме разрешения парадокса в событийном ряду особого свойства. Мы рассмотрим в качестве такого ряда некоторый отрезок темпорально следующих друг за другом событий жизни человека. В структуре такой событийности тоже присутствует обозначенная выше двойственность. Причинно-следственная связь между событиями слишком очевидно сообщает нам о наличии мировой инерции событий, выражающейся в цикличности, повторяемости, частичной отождествляемости и прогнозируемости происходящего во времени. Это есть «фигура» смыслового содержания такой событийности в неизменности. В этом случае «ничего не происходит». Или почти ничего.