Николай Полунин - Меч короля Артура

— Эта двадцать четвертая. Скоро юбилей.

— Ну вот, сколько мы уже с тобою дел переделали, а ты все ворчишь…

А может, и вправду он был дьявол? — вдруг подумал Питер. Дьявол запустил в мир своих отродий — и ушел. А люди живут и не знают, что ад уже наступил. Для всех, не только для грешников… фу, черт, что в голову лезет, проклятый Ленц! Проклятый Ленц, проклятые волки, и весь мир — огромное сволочное место. Кто же угнал мою машину, кому выгодно, чтобы волки меня прихлопнули? А следом — этого полоумного и, может быть, — такие ни перед чем не остановятся, на то они и волки, — его молчаливых серьезных детей? Кому?

И понял, кому.

— Давай-ка в Брюкк, разворачивай.

— Разворачивай, — передразнил Серж, — они у нас уже на колесе, глаза протри!

Они неслись по трассе, и "оппель" с волками едва не тыкался радиатором им в крыло. Другие машины, редкие на этом отрезке, шарахались. Сквозь черные стекла ничего нельзя было разобрать — как и в их с Сержем машине, впрочем, — и волки не стреляли. Но могут в любой момент. Трасса, прямая, как стрела, через пять минут должна была стать серпантином.

— Мне нужно назад. Придумай что-нибудь…

— Придумай…

Питер понял, что Серж действительно дожимает последние крохи из двигателя. Так. Тогда приступим. Взялся за ручку дверцы.

— Пригнись пониже!

— Что?

— Пригнись, говорю, сейчас в нас будут сильно стрелять.

— Тихо. Не устраивай сквозняков, рано еще.

Питер опустил пистолет. В шум мотора влился посторонний звук, он приближался, нарастая, пока на бетон не пала стремительная тень.

— Вот теперь — давай.

Питер отжал левую дверь, сразу оглохнув от рева винта и свиста рассекаемого воздуха, вцепился в ныряющую у лица подножку, выбросился — и его рвануло вверх. Краем глаза уловил, как Серж в этот момент ударил своей машиной в борт волкам…

…А крепки еще руки у меня, подумал Питер, в то время как Ладислав помогал ему забраться в кабину и усесться во второе кресло. Ох, крепки… Спасибо тебе, Серж, я вот не сообразил бы.

— Правила нарушай из-за вас, — проорал вполоборота Ладислав, и Питер безудержно расхохотался, закидывая голову, не замечая щекочущей капли, побежавшей из-под отставшего пластыря на брови, и оборванных лоскутьев кожи у себя на пальцах.

Он хохотал еще, когда один из бегущих сцепившихся жучков внизу подпрыгнул, закувыркался по серому шоссе. Ладислав круто задрал, разворачиваясь, нос вертолета, они пошли обратно, развернулись вновь, и только тогда там взорвался баллон с газом, и не было нужды догадываться, который из "оппелей" перевернулся: от второго, вставшего поперек полотна, в два ствола вели огонь по юркой стрекозе, не желающей улетать.

А когда со встречной полосы сошел неуклюжий трак с прицепом нежно-серебристого цвета, Питер уже знал, что будет. Легко увильнув от кучи огня, в которую превратился Серж, трак с разгона врезался во вторую машину, и — было отчетливо видно — две фигурки разметало по сторонам.

— В пансионат, — думал, что сказал, Питер, однако ему пришлось еще дважды повторить, прежде чем Ладислав его понял и повел вертолет в набор.

— И уходи потом сразу, понял, Ладислав?

6

И все слова, что он твердил про себя, все страшные ругательства, и все клятвы вытрясти наконец из них правду, дайте ему только добраться до этих лгунов, — все это оказалось зряшной тратой сил. Потому что они лежали посреди гостиной рядышком, тихие и добрые, как все покойники. Маленький наемный гангстер свернулся калачиком внутри взгорбившегося халата, бывший домовладелец и банкрот Вильгельм Плавский, казалось, что-то удивительное рассматривает на потолке. На щеке, под глазом, у него чернело паленое пятно с аккуратной дырочкой в центре, ресницы и левая бровь были сожжены.

— Осторожнее, не выстрелите ненароком, — раздался голос в дверях, и Питеру, бросившему под локоть свой кольт, стоило труда удержать палец на спусковом крючке.

— Присаживайтесь, выпьем. — Плешивый гриб Дастин Лэгг перешагнул через откинутую руку Вилли, уселся в кресло.

— Я посмотрю, есть ли что-нибудь… — помедлив, угрюмо сказал Питер. В шкафчике наверняка было виски, но чтобы достать его, ему пришлось бы поворачиваться к Лэггу спиной, а он этого делать не хотел.

— Только джин, будете?

— А сами?.. благодарю. Вы хорошо поработали, Вандемир. — Гриб сделал вид, что отхлебнул. — Хорошо поработали, и я рад вам сообщить, что на этом наши совместные действия заканчиваются. Я выплачиваю тридцать процентов — по-моему, это справедливо, ведь дело не завершено.