Эльмина Отсман - Спорю с судьбой

То, что я услышала на конгрессе, потрясло меня до глубины души. Слезы выступили у меня на глазах, и не только у меня, когда представительница Ирана рассказала о детях, умирающих от голода. И чтоб спасти их, матери вынуждены продавать своих детей в рабство.

А когда негритянка подняла над залом маленького белоголового мальчика, мы все, как одна, ответили на его радостную улыбку: молодая датчанка передала в президиум своего малыша. Кожа ребенка казалась особенно белой рядом с блестящей темной кожей негритянки, но контрастные цвета не разделяли их.

Все женщины-матери, независимо от цвета кожи, национальности, хотят мирного неба для своих детей. И мой Калью еще совсем маленький, но я вместе со всеми советскими людьми буду делать все возможное, чтобы он не пережил того, что пережило наше поколение. «Американская мать не хочет, чтобы ее сын умирал в Корее, а корейская мать, чтобы ее сын пал от пули американского солдата. Нам не нужна война. Мы хотим счастливого детства своим детям, всем детям мира», — так думала я, пока маленький датчанин переходил из рук в руки членов президиума конгресса. И когда мальчик оказался в руках Эжени Коттон, она сказала то, что думали мы все, сидящие в зале: «Вот для кого нужен мир…»

В перерывах между заседаниями наша советская делегация была все время в центре внимания. У меня на платье был прикреплен орден Ленина и депутатский значок. Какой-то мужчина, высокий, хорошо одетый, подошел ко мне и, бесцеремонно тыча пальцем в орден, что-то сказал. Я развела руками, показывая жестом, что ничего не поняла. Он стал оглядываться по сторонам. Увидел кого-то, замахал рукой. Невысокая, очень стройная женщина обратилась ко мне по-русски:

— Господин интересуется, за что вы получили орден Ленина.

— За труд. Я работала трактористкой, а сейчас комбайнером.

По мере того, как женщина переводила, брови у мужчины резко ползли вверх.

— Где вы работаете? — спросила женщина.

— В Вильяндиской МТС. В Эстонии.

— О! — воскликнул мужчина, и глаза у него стали совсем круглые.

Больше переводчица нам была не нужна: мужчина оказался эстонцем. Он эмигрировал из страны еще в 1927 году. Его вопросам не было конца. Очень его удивило, что на полях Эстонии работают не только тракторы, но и комбайны.

— И ими управляют такие молоденькие, хорошенькие девушки, — он игриво улыбнулся.

Честно говоря, мне совсем не хотелось с ним разговаривать. Да и не мог он ничего понять из нашей жизни. Я самая обыкновенная, ничем особенно не примечательная крестьянка, но сколько у нас в стране подлинных героев, сколько по-настоящему интересных и удивительных людей. Вот та же Саида. Из маленького горного таджикского кишлака приехала она в город, а сейчас одна из лучших ткачих республики.

За пять дней работы конгресса мы, его участники, стали знакомыми. При встрече улыбались друг другу, пожимали руки, обменивались маленькими сувенирами, показывали фотографии детей, мужей. Мы говорили на общем языке матерей и друзей. Все эти дни я очень крепко ощущала нашу женскую солидарность. Она представлялась мне мощной силой, которая может и должна стать заслоном на пути поджигателей войны.

«…Мы не забудем разрушенные жилища корейцев, мы не забудем женщин, детей, убитых напалмовыми бомбами. Мы, женщины, должны добиться справедливости и возврата наших детей домой…» — летели с трибуны спортивного зала Идретсхусет слова английской матери, приславшей на конгресс письмо. Во время чтения письма две другие англичанки, матери посланных на войну с Кореей солдат, держали знамя Корейской Народно-Демократической Республики. Это знамя было поднято еще раз вместе со знаменем Вьетнама, Малайи, чьим представителям правительство Дании не дало визы на въезд. Все присутствующие стоя скандировали: «Руки прочь от Кореи! Руки прочь от Вьетнама!»

В этот момент я не чувствовала себя маленькой и беспомощной. Стоя плечом к плечу рядом с женщинами разных континентов и народов, я верила в правоту и непобедимость нашего общего дела в борьбе за мир.

Есть люди, которые всю жизнь так и просидят на одном месте. Я же принадлежу к числу тех, кто часто отправляется в дорогу, много видит своими глазами. Нельзя сказать, что я люблю ездить, но так уж получается у меня, так складываются обстоятельства. А моя сестра Минда как попала на хутор еще во время войны, так и живет там безвыездно. Редко-редко когда в Вильянди выедет.