Александр Зиновьев - В преддверии рая

— Ну, хватит трепаться. Наш сборник вернули из издательства. Весь тираж пошел под нож. Велено все сноски на этого болвана и цитаты из его мутных речей заменить сносками на нового. Слава богу, он не успел речей наговорить.

— Что?! Да пока мы исправляем, он на собрание сочинений наболтает. Он же трудящийся!

— Слыхал, я жену похоронил?

— Нет. Что же, это событие отметить надо.

— Само собой. Представляешь, удалось пристроить на Центральном кладбище. И себе местечко зарезервировал рядышком.

— Поздравляю. Ездить недалеко. И место сухое.

— Сначала они ни в какую. Так я двинул в Горком Партии. Так мол и так, старый член партии, ветеран, награды. А там говорят, что это не их дело. Вот если бы я был в номенклатуре!

— Бюрократы!

— Пришлось кое-кому дать. Пятьсот рубликов!

— Ого! Прошлый год триста брали.

— По нынешним ценам не так уж много.

Нашей конторе, говорит Экономист, лично товарищем Сусликовым поручено подготовить Документ /подчеркиваю, не документ, а именно Документ/. В нем мы должны всесторонне и исчерпывающим образом охватить жизнь нашего города в прошлом, настоящем и будущем. Причем, мы обязаны вскрыть глубочайшие диалектические законы его развития и наметить мероприятия по скорейшему построению полного коммунизма в нашем городе. У товарища Сусликова возникло намерение опередить всех и привести руководимый им город в полный коммунизм первым. Представляете?! Все еще плетутся где-то в зрелом, развитом, высокоразвитом, перезрелом и т.п. социализме, а Сусликов во главе трудящихся нашего города врывается в полный коммунизм! Жаль, коней отменили и маузер не достанешь нигде. А то очень эффектно можно было бы обставить. Хотя, эта вонючка даже кошек боится, а не то что коня и маузера. Он в коммунизм, скорее всего, прибудет. И первым делом — рапорт и приветственную телеграмму в родной ЦК. Так мол и так, мы достигли конечной цели, прибыли! Ждем дальнейших указаний! Идти дальше неудержимо вперед или ждать остальных?

А в самом деле, что дальше, спрашивает парень из Института Сельскохозяйственной Кибернетики. Фамилию парня сразу же забыли и потому зовут просто Кибернетиком. Насчет Экономиста думают, что это тоже прозвище, так как никто доселе такой фамилии на Руси не слыхал, и подозревают, что он замаскировавшийся еврей. Но особого значения этому не придают. Во-первых, считают, что еврей — тоже человек. А во-вторых, все прекрасно видят, что Экономист пьет как типичный Иван. Все знают, что кроме нашего брата-Ивана так по-свински никто пить не может, и потому никто не верил бы в то, что он еврей, если бы он на самом деле был таковым. И вообще, какое это имеет значение? Вот с Жидовым — другое дело. Тому так часто приходилось пояснять всем, что он не еврей, а потомственный Иван, что его все стали считать отъявленным антисемитом. Поэтому в спецотделе он стоял первым в списке подозреваемых в намерении эмигрировать. И после тех «шпионских» процессов его уволили. Он уехал в Сибирь и затерялся там. А дальше, говорит Экономист, эту вонючку отзовут в аппарат ЦК, а нам подбросят какой-нибудь жратвы, чтобы мы с голоду не подохли, и какой-нибудь уцененный ширпотреб, который в Москве уже никто не покупает десять лет.

А нас, говорит Парикмахер, обязали повышать свой теоретический уровень в методологическом семинаре. Вы можете мне объяснить, что это такое? Наш руководитель, парень в общем неплохой, пьет литр без закуски запросто, говорит, что это — вопрос о познании. Чего, я спрашиваю. А всего, говорит. Согласно марксизму, говорит, все познать можно. Хорошо, говорю я, познай, что у меня в кулаке зажато? А зажал я вот этот трояк, между прочим. Погодите, сейчас мы его реализуем. Ну, спрашиваю я, что? Это, говорит, не проблема. Если уж марксизм глубинные законы всей материи /заметьте, всей!/ познал, то такая задачка для него — раз плюнуть. Пятерка, говорит, в твоем кулаке, нажитая незаконным путем. Ну, от силы, трояк. У меня, братцы, глаза на лоб полезли. Верно, говорю. Но познай, что я с ним сделаю. Спроси об этом у студента первого курса, хохочет он. И даже троечник тебе скажет: пропьешь! И ведь верно! Не спешите, сейчас я его реализую. Не в этом дело. Значит, марксизм в самом деле штука серьезная?

Ты дешево отделался, говорит Кибернетик. У меня хуже дело было. Наш руководитель такого же семинара плел нам что-то насчет ассимптотического приближения относительной истины к абсолютной. И напирал, сволочь, что истина — это процесс. Наверняка его из КГБ за зверства в свое время выгнали. Мы ему и так и сяк. А он свое: процесс да процесс. И явно с наслаждением это словечко произносит. А я вопрос: к чему, мол, нам следует приближаться ассимптотически — к сегодняшнему состоянию всей материи или к завтрашнему? Допустим, мы решили приближаться к сегодняшнему. Приблизились. Спокойно спать легли. Пустяки, мол, остались. Завтра допознаем, и дело с концом. А утром встаем, соображаем насчет похмелиться. Ну-ну, говорит Процесс, продолжайте. Здорово у вас эта мысль движется. Мысль, между прочим, тоже процесс. Выходишь, говорю я, утром на улицу. И что? Начинай все сначала. Забегаловку «Космос» закрыли на учет,— проворовались, сволочи. Верно, говорит Процесс, закрыли. В «Чайке», говорю я, потолок обвалился, ремонт. Строила, между прочим, бригада комтруда. Верно, говорит Процесс, ремонт. А в «Юность», говорю я, лучше не соваться — всю улицу перекопали, после первой бутылки невозможно перейти без помощи участкового. Стоп, говорит Процесс, этого быть не может. Я там был сегодня. Практика, говорю я, взятая во всей ее совокупности и в революционном развитии, есть критерий истины. После семинара во главе с Процессом мы двинулись в «Юность». И я глазам своим не поверил. Утром я сам туда забегал, все было в порядке. А тут, вижу, так все кругом перекопали, что туда пройти стало невозможно, а не то что выйти. Все умолкли. Держась за стенки домов и протягивая друг другу руку братской взаимопомощи, пробрались в забегаловку. Время провели как обычно. Утром я очухался почему-то дома и в полной сохранности. Это и послужило главной уликой против меня. А остальные... Процесс после этого полгода пролежал загипсированный.