Фигль-Мигль - Долой стыд

— Если на то пошло, сильнее всех подставился Фуркин.

— К Фуркину не липнет. Он же депутат, общественник. Обязан взаимодействовать.

— Вы меня окончательно запутали. Какая в итоге... партийная позиция?

— Доктор, я вам сто раз объяснял: у широкой демократической коалиции не может быть ничего партийного. Это объединение честных людей, а не партий! Мы избавляемся от мелких... внутривидовых дрязг.

— Но какая-то же позиция есть?

— Не «какая-то», а консолидированная! Разумеется, есть. Просто не нужно называть её партийной. Это неверно и политически близоруко.

— Больше не буду.

— Есть у меня план, — сказал Нестор, — и, прямо скажу, неплохой. В высшей степени изящная интрига. Я хочу, чтобы вы кое-что сделали.

Бегу, задыхаюсь, подумал я. И почему все изящные интриги так и выглядят, что кто-то что-то делает для вас, стратегов. Специалист вот тоже хочет, чтобы мы оторвали тебе голову.

— Да?

— Нужно, вы понимаете, вынудить его отказаться от этого двусмысленного положения. Дать чёткий ответ: с кем вы, Станислав Игоревич?

— Разве он не даёт ответ своим поведением? Разместился в Фонде Плеве. Работает на государство.

— Ну мало ли кто работает на государство. В реальной политике это ничего не значит. Это всё... для телезрителей. Короче, намекните ему, что на него готовят покушение. Угрозы ведь уже были? Были.

— Он не поверит.

— Почему?

— Потому что серьёзным структурам он не интересен. А у дурачков из Имперского разъезда руки не в том месте.

— И палка стреляет. Заодно Имперский разъезд с доски уберём.

— Но почему я? Какое я имею отношение к Имперскому разъезду? Откуда мне знать?

— А куратор ваш? Все знают, кто к вам ходит. Вот и скажите, что он сболтнул. Расслабился или прямо информацию доводит.

— И вы тоже ходите. И об этом все знают.

— Откажетесь нам помогать...

Он не смог с ходу придумать угрозы, но я знал, что омрачить мою жизнь несложно. Перевести Вячеслава Германовича к другому врачу и на лекарственную терапию, разгласить кое-какие тайны: клиенты поверят, что это сделал я. Чтобы оправдаться, я должен буду сообщить, что об их трусах и кошмарах прилежно осведомляю сразу две спецслужбы. И кому тогда будет интересно, что я защищал их, как лев.

Но сдаться просто так я не желал.

— Нестор, а вам не кажется, что вы своей интригой перебьёте интригу более, так сказать, зрелую? Вы знаете, кто и зачем его прислал?

— Знаю. Никто. А даже если и кто-то, нам Москва не указ.

Нестор при всех недостатках был питерский патриот — особенно с тех пор, как пожил в Москве и ему там не понравилось.

— В Демократическом Контроле, знаете, нет такого понятия, как вертикаль власти.

И опять он был прав. Умели бы его товарищи делать вертикаль власти — хотя бы и с Госдепом наверху, — давно бы перебрались с площадей хотя бы в Думу.

— Я подумаю, что можно сделать.

— Думать-то зачем? Сделайте, и всё.

Этот разговор имел последствия.

Подходило время очередного взноса, а грабить больше было некого. Славик нищ как церковная крыса, а остальные уже внесли свою лепту, и если ретивый следователь додумается сличить дела... Нет, вздор. Полдюжины краж в разных районах, разные следователи, потерпевшие не знакомы друг с другом — и вряд ли кто из них в показаниях признался, что ходит к психотерапевту. Кто там будет копать; это всего лишь кража, а не убийство.

И вот тогда я подумал: специалист появился у нас не просто так, а если с целью, то не с пустыми руками. Привёз, привёз что-нибудь вроде демократического общака! Почему бы этот общак у него не изъять? Всем хорошо: нам — бюджет, Нестору — ясность. Чику, правда, придётся уговаривать, он не любит политические варианты. Но сколько я помню, уговорить удавалось всегда. Мы, в конце концов, выросли в одном дворе и восемь лет просидели за одной партой.

Рабочий стол Каткова в редакции «Русского вестника» ( в гадкой редакции на Страстном бульваре , мой дорогой Константин Николаевич) пережил Каткова, «Русский вестник», революцию, две мировые войны и советскую власть. Конец ему пришёл в девяностые. Советское учреждение, унаследовавшее помещение и мебель, на раритет не покушалось — даже и демонстрировало его с гордостью избранным любопытным, — а новая демократическая Россия отправила на помойку. (Если только кто-нибудь не перевёз под шумок этот стол к себе на дачу, во что я не верю.) Мало ли учреждений, институтов, библиотек и даже музеев разорили тогда и разоряют сейчас под видом ремонта?