Катя Миллэй - Море спокойствия

Моя жизнь за пределами школы изменилась практически до неузнаваемости, но в период с 7.15 до 14.45 ничего не меняется. Мы с Джошем делаем вид, будто едва знакомы; Дрю при любой возможности заигрывает со мной; а я стараюсь устанавливать собственные правила внешнего вида. В остальное время избегаю всего того, чего следует избегать в течение дня. Злобные взгляды со стороны Тирни Лоуэлл. Непристойные предложения Итана Холла. Сторонюсь всех остальных во время обеденного перерыва.

Сейчас я шагаю через школьный двор в сторону своего любимого пустого туалета, где смогу провести целых двадцать пять минут в непрерывном беспокойстве, прежде чем отправлюсь на урок труда. До того как ступить на дорожку, я бросаю взгляд на Джоша. Он уже на своем месте. Третий урок у него проходит в кабинете неподалеку от школьного двора, поэтому обычно он приходит сюда первым. Я позволяю себе по-настоящему взглянуть на него только сейчас, потому что его скамейка находится достаточно далеко и никто не заметит. По мере приближения к нему я всегда отвожу глаза из страха, что, если мой взгляд задержится на нем дольше секунды, весь мир узнает о том, что творится у меня в голове. Я как раз прохожу мимо него и краем глаза замечаю, что он сидит, глядя на свои руки, в той же самой позе, в какой сидел в первый раз. Не специально ли он так сидит, потому что знает, как потрясающе выглядят его руки в этом положении?

– Солнышко.

Слово звучит настолько тихо, что я почти его не слышу – остальные, к счастью, тоже. Но мне оно точно не показалось. Джош не поднимает головы, пока я не останавливаюсь и не обращаю на него недоуменный взгляд: о чем он вообще думает? Тогда он смотрит на меня в ответ, словно ему все равно, кто нас может увидеть.

– Присядь.

Я подхожу к нему, так что мне больше не нужно торчать посреди двора. Стоя ко всем спиной, я смотрю на него прищуренными глазами. Что ты творишь?

– Кара Мэттьюс, должно быть, полночи провисела на телефоне, – спокойно произносит он. Мне это уже известно. Как выясняется, мы с Джошем давно уже трахаемся тайком, а теперь они с Дрю просто передают меня из рук в руки. Наверное, он тоже об этом наслышан. Но мне-то не нужно на это ничего отвечать, я просто продолжаю изображать из себя немую и иду дальше. Хотя он вряд ли тоже как-то реагирует. Удивительно, как кто-то вообще сумел приблизиться к нему настолько, чтобы до него дошли эти слухи. Многие обычно боятся Джоша до ужаса: наверное, замертво упадут, если окажутся рядом или, того хуже, признают его существование. Даже не знаю, какой черт дернул его окликнуть меня посреди школьного двора. Давать очередной повод для сплетен не в его натуре.

– Присядь, – мягко повторяет он. Это не приказ. Не просьба. А единственный возможный вариант. – Хватит уже прятаться в туалете. Прячься здесь. Меня же окружает силовое поле, забыла? – Говоря это, он понижает голос, словно делится со мной тайной. На его губах мелькает едва уловимая улыбка, которую замечаю только я, а потом гаснет, и он с серьезным видом добавляет тихо: – Здесь тебя никто не побеспокоит.

Так мы и сидим. Он – на спинке скамьи, я – на сиденье. Не прикасаемся. Не говорим. Даже не смотрим друг на друга, поскольку располагаемся на разных уровнях. И сегодня впервые с того дня, когда я пришла в эту школу, двор не кажется мне таким ужасным.

Джош

Сегодня утром умер дед. И в моей жизни ничего не изменилось.

Думал, после его смерти я сломаюсь: расплачусь, напьюсь, начну все крушить, потому что теперь пришел конец – он был последним у меня. Но этого не произошло. Я не сломался. Не стал разбивать стены. Не начал затевать драки с каждым придурком в школе. Я просто продолжил жить как ни в чем не бывало. Потому что это совершенно нормальная ситуация.

– Куда мы едем? – спрашивает Солнышко, забираясь в грузовик. Я чувствую, что сегодня мне здесь не место. Гаражу нечего мне предложить. Моя мастерская – единственная для меня отдушина, и не хочется думать, будто сейчас она бессильна. Поэтому лучше на некоторое время уехать отсюда, чтобы не опасаться, что я и ее потерял. Не знаю, куда именно мы отправимся. Мне просто хочется уехать куда-нибудь.

Едем мы долго. С тех пор как сели в грузовик, я не проронил ни слова. Даже не ответил на ее вопрос. Но Солнышко не против тишины. Она прислоняется головой к стеклу и смотрит в окно, позволяя мне молча крутить руль.

В конечном счете мы останавливаемся на парковке закрытого центра по продаже машин. Забираемся в кузов моего грузовика и, растянувшись на спине, смотрим на небо.