Наталия Терентьева - Твоя звезда [litres]

– Я прошу тебя, Степа, угомонись. А даже если и так? Человеку, с которым я прожила всю жизнь, нужна моя помощь. Как я могу поступить? Встать в позу? Так, подожди секунду… Гоша! Не крути, это открывается по-другому… Очень любознательный мальчик. В отца стал плеваться, Володя просто растерялся…

– Ну, хотя бы Гошан как-то выступил, – хмыкнул Степа. – Вместо меня.

– Что ты сам как маленький!.. Я вижу теперь, что он не твой сын, совсем другая природа, но всё равно – замечательный ребенок, особенно если с ним заниматься. И мать его прекрасная женщина, мы уже нашли с ней общий язык.

Степа взглянул на Катю, фотографирующую небо, неожиданно яркое среди сосновых веток.

– Я познакомлю тебя с другой девушкой, мам.

– Хорошо, – спокойно ответила мать. – Когда?

– Наверное, сегодня, не знаю. Если она согласится. Я пока ничего точно не знаю.

– Но в голосе твоем появилась какая-то определенность, – сказала мать. – Я рада. Тебе надо еще у нас пожить. Не спеши возвращаться в Москву, хорошо?

– Я приеду сегодня, мам, – ответил Степа, любуясь Катей.

Это другое чувство. Верой хотелось обладать, постоянно, пока есть силы, а Катей хочется любоваться, следить за каждым ее движением, растворяться в ее красоте. Интересно, остальным мужчинам она тоже кажется совершенной? Или это только его, личный Степин взгляд? И он нашел свою собственную половину, ту самую, которой ему не хватало для полноты и гармонии? Или это вообще всё романтический бред, никак не соотносящийся с реальной жизнью? А реальная жизнь – это кредиты, постоянная гонка за успехом, зависть и – обман, постоянный обман, везде, во всем? Где она, настоящая жизнь – год назад, когда у него еще все было, или теперь, когда он все потерял и неожиданно легко и хорошо себя чувствует, особенно рядом с этой необычной девушкой?

– Что? – Катя подошла к нему и встала совсем близко.

Так близко, что Степа видел, как загибаются кончики ее ресниц, длинных, выгоревших на концах. Степа осторожно провел рукой по ее собранным волосам, оказавшимися мягкими и очень приятными на ощупь.

– Ты похожа на мой идеал, – сказал Степа, сам удивляясь тому, что он говорит.

– Ух ты!.. – засмеялась Катя.

– Я несу какой-то бред…

– Тогда помолчи. – Катя молча смотрела на него снизу вверх, уверенно и спокойно, слишком спокойно. Высокая, она всё равно была намного ниже Степы.

Степа чуть наклонился, собираясь с духом, чтобы поцеловать ее, но не стал. Вблизи были видны маленькие несовершенства – родинки, небольшой шрамик около брови, чуть выдающийся вперед зуб сбоку, придающий улыбке особый шарм, светлый, едва заметный пушок на непроколотых мочках и над верхней губой.

– Изучаешь? – хмыкнула Катя.

Она всё понимает. Наверное, это здорово. Катя слегка хлопнула его ладонью по плечу.

– Пошли. У нас еще будет время изучить друг друга.

– Точно? – спросил Степа.

Катя пожала плечами.

– Что может быть в этой жизни точного, Степ? Точно придет зима, а за ней – весна, для тех, кто дождется. Мы-то наверняка дождемся. У нас зимой будет много дел.

Степа на всякий случай кивнул. В голове крутились строки стихотворения, которое он читал на госэкзамене по сценической речи. «Растворилось в небе всё, что было прежде, А со мной осталась ты одна. И впервые стало ясно мне, невежде, Что у неба просто не бывает дна…» Наверное, если он прочтет эти строки Кате, она не будет смеяться, как смеялась когда-то Вера, – в той, другой жизни, к которой возврата нет. Просто эти строки были для другой женщины.

– Как хорошо, что я приехала к маме, – проговорила Катя. – Знаешь, села и поехала, как будто меня кто-то позвал. Сама удивлялась, мама не звала… А? Как думаешь, Степ? Что это было? – Катя, улыбалась, поглядывая на него сбоку.

Степа молча развел руками.

– Вот и я думаю. Мы столько не знаем о мире, о себе… И не должны знать, наверное. Иначе всё испортим. А жизнь прекрасна как раз своей непознаваемостью. До конца мы никогда не можем быть уверены, что понимаем всё. И это прекрасно. Вот я, к примеру, не понимаю, почему иду с тобой.

Мимо них на большой скорости проехал грязный темно-синий внедорожник. На его сильно запыленном заднем стекле было написано пальцем «Да!». Катя засмеялась, показывая Степе надпись:

– Если одним словом выразить настроение сегодняшнего утра…

Степа внимательно посмотрел на девушку.

– Вот и думай теперь, Степ, что я сказала!..

Катя продолжала смеяться, от свежести и холодного воздуха у нее проступил румянец, в глазах был тот свет, которого так не хватало Степе в последнее время. Катя сорвала горсть темно-красной рябины.