Наталия Терентьева: Маримба!

Книга является литературно-художественным изданием, содержит вымышленные события и факты. Мнение автора может не совпадать с мнением издательства.

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

© Н. Терентьева

© ООО «Издательство «АСТ», 2014

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru), 2014

– Ма-а-ма-а-а!.. – кричала Катька. – Ма-а-а-а…

Или это крикливо переругивались чайки, бесстрашно пикируя в самую волну, белой пенящейся стеной мчащейся к берегу?

Или это кричала я, судорожно пытаясь вдохнуть воздуха? Я звала маму, которая сидела в восьмистах километрах от меня и, чувствуя что-то, то и дело набирала мой местный номер: + 370233… и снова: +370233…

В Америке, в Голливуде, есть такая профессия. Человек придумывает идею фильма. Фильмов в Голливуде снимается много, поэтому и идей нужно много. За хорошую идею он получает очень приличные деньги, потому как в Америке все имеет свою цену.

«Мои мозги, твои связи…» – как-то услышала я на бульваре недалеко от своего дома разговор двух алкоголиков. Это я, острословная и рафинированная интеллигентка в чистых сапожках, поверхностно зову их алкоголиками – уж больно страшны, на морду красны, за три версты несет сивухой и табаком, ободраны, в руках – стаканчики, в стаканчиках – беленькая… Сами-то они всерьез философствовали на тему того, как им начать некое дело, большое и перспективное. Один из них когда-то занимал ответственный пост, другой фонтанировал красивыми идеями, возможно, талантливыми… Почему нет? Просто они не в Америке. Здесь за идеи никто денег не платит, нет такой профессии.

Но есть идеи, которые подбрасывает сама жизнь. Идеи, ситуации, необычные, невероятные и оттого – самые жизненные. Потому что жизнь – невероятна. Как невероятно она начинается. Как отличается от неживого. Как следует таинственным законам, четко расписанным сложнейшим алгоритмам. Как заканчивается, по-разному и без вариантов – живое заканчивается всегда. Как борется любое живое существо – от былинки до хитроумного примата – за каждый свой лишний день, час, минуту. Некоторые сюжеты, которые создает реальность, хороши именно в том виде, в каком они были придуманы и осуществлены великим невидимым, неосязаемым автором – самой жизнью. Это как узор на песке, который остается от волн. Как бы ты ни подрисовывал к ним линии, только испортишь. Не встроишься в великую гармонию.

До этого случая жизнь, которую я очень люблю, имела для меня цену, и немалую. Но маленький сюжет, поучаствовать в котором мне предложила моя судьба однажды, а точнее 1 августа 200… года, заставил меня почувствовать хрупкость и ненадежность моего места на этой земле. Места, которое подчас кажется таким прочным, таким непререкаемым, забронированным практически чуть ли не навсегда… Нет для живого – слова «навсегда».

Это море – странное. Оно не бывает бирюзового цвета. Чтобы поэтически описать оттенки этого моря, надо очень постараться. Чаще всего оно бывает коричневым. Темно-коричневым, средне-коричневым, коричнево-черным. Оно несоленое – восемь процентов соли. По сравнению с Адриатическим, скажем (в котором тридцать восемь), – всего-то ничего.

Живописнее всего оно в шторм. Особенно, когда шторм, сильный ветер и солнце. Правда, в такие дни бывает невозможно выйти на берег. Ветер оглушающий, не слышно слов. Но невероятно, завораживающе красиво. Белоснежная пена на волнах, мощь, чистота, светлый песок, перевозбужденные хозяйки побережья – чайки, белыми стрелами носящиеся туда-сюда по небу, низко, почти ныряя в высокие волны.

И красиво на закате в штиль. Солнце садится медленно, совсем медленно, огромное. На него можно смотреть. Северное солнце – днем не греет, вечером не слепит.

Это море – холодное. И тем оно прекрасно. Хуже нет, когда в жару – а она бывает и здесь (неделю-полторы в году вполне может быть) – море становится теплым, никаким и, увы, непременно цветет. Это море не переносит температуры выше двадцати градусов. Оно наполняется мелкими белесыми водорослями, в первый день похожими на просыпанный порошок, который никак не растворяется в воде. Потом, если тепло не сменяется привычной прохладцей, микроскопические водоросли подрастают, уплотняются, приобретают блеклый зеленоватый оттенок. Они всюду, они везде, они создают густую живую кашу, в которой нырять точно нельзя, плавать можно, но большого удовольствия не испытаешь. Теплая жидкая каша с характерным запахом морской жизни. И не рыбы, и не гнили, что-то среднее.