Маартен 'т Харт - Полет кроншнепов

— Ты видел пастора?

— Да, — ответил я, — он переправился на ту сторону.

— Переправился? — Схарлоо повторил это слово несколько раз, с нарастающим изумлением в голосе. — Прямо здесь переправился?

Казалось, он сомневается в моей правдивости.

— Да, — ретиво заверил я, — переправился на лодке и уехал на велосипеде вон туда по бечевнику на другой стороне.

— Ага, во Влардинген.

Схарлоо произнес это с таким победоносным видом, что я сразу понял: лучше бы мне держать язык за зубами, но сделанного не воротишь, увы, все уже было сказано. Схарлоо повернул мопед, попрощался, хоть и не глядя больше на меня, и укатил в сторону Мааслёйса.

Я дорого бы дал, чтобы точно знать, как Схарлоо действовал дальше. Отец рассказал мне кое-что, но я не знаю, насколько это верно. Непонятно мне, как получилось, что Схарлоо много раз преследовал пастора, а тот так ничего и не заметил. Но скорее всего, Схарлоо поджидал его в том месте, где бечевник выходит к первым домам Влардингена. И оттуда ехал за ним следом до Роттердама. Он проделывал это много раз, и бывало, что пастор ускользал от него. Но в тех случаях, когда погоня Схарлоо удавалась, результат всегда был одинаков. Пастор доезжал до квартала Катендрехт, ставил где-то свой велосипед, а потом шел вдоль домов и выбирал подходящую женщину.

Схарлоо оповестил нескольких своих сторонников. Они отправились на машинах в Катендрехт, подкараулили там пастора и ехали за ним следом, пока он спокойно не вошел к какой-то проститутке. Дождались его и на месте преступления подвергли допросу. Пастор защищался как лев, он утверждал, что одну за другой возвращает падших женщин на путь истинный, и я не удивлюсь, если так оно и было, хотя в то же время не сомневаюсь, что, прежде чем обратить, он использовал их по прямому назначению. Но даже если бы он только нес проституткам Евангелие, если бы он мог доказать, что не прелюбодействовал с ними, я думаю, его все равно отстранили бы от должности. Итак, пастора Зелле отстранили от должности, он исчез из нашего города, и иногда до нас доходили слухи, что он зарабатывает себе на хлеб, выступая в качестве ярмарочного борца.

Уже собираясь выйти из уборной, я услышал, что в квартиру звонят. Пожаловали, подумал я и в окно уставился на серп месяца, висевший над самыми крышами. Вот туда бы их и отправить к чертовой матери, мелькнула мысль. До сих пор я неизменно уклонялся от этой процедуры: ссылаясь на трудные домашние задания, добивался у отца разрешения отсутствовать во время визита старейшин. А сейчас в школе каникулы, и положение у меня безвыходное. Конечно, я могу попробовать отсидеться тут; скажу, что замок на двери уборной сломался. Но тогда отец мигом выломает дверь. Я дернул за размочаленную веревку, при помощи которой мы уже много лет спускали воду, и побрел в комнату. Еще из коридора я увидел в дверной проем их обоих: широкого, грузно привалившегося к камину брата Вейнхорста, плотника, и маленького — голова его маячила где-то на уровне каминных часов — брата Варнаара, булочника и кондитера.

Отец стоял у окна и говорил:

— Вот, братья, вам загадка: часть тела из трех букв, одна из них «у».

Я остался в коридоре. Пока отец развлекает их пошлыми шуточками, мне к ним присоединяться не обязательно.

Увидев морщины раздумья на челе Варнаара, я вспомнил, что как-то отец сказал о нем: «Когда его выбирали старейшиной, наверное, имели в виду библейский текст: «Блаженны нищие духом, ибо все они там будут». Надо бы как-нибудь собраться и записать папины самодельные библейские тексты, занятная бы получилась Библия — в параллель к существующей.

— Не знаю, брат, — ответил Варнаар.

— Не люблю загадок, — сообщил Вейнхорст, — особенно неприличных.

— Ничего тут хитрого нет, — сказал отец, — это ухо.

Я шмыгнул к стулу у окна.

— Поздоровайся же со старейшинами за руку, — сказала мать.

Я нехотя пожал обоим руки.

— Где остальные дети? — спросил Вейнхорст.

— Младший уже спит, — ответила мать, — а дочка сейчас придет, она к подружке забежала.

— Ну, ждать не будем, — сказал Вейнхорст и поднялся.

Левой рукой он облокотился на каминную доску, а правой, словно фокусник, извлек из внутреннего кармана черного костюма маленькую Библию.

— Предлагаю вам, — промолвил он, — почитать вместе с нами одно место из Писания, из книги Бытия, где Господь говорит нам следующее: «…сыны Арама: Уц, Хул, Гефер и Маш. Арфаксад родил Салу, Сала родил Евера. У Евера родились два сына; имя одному: Фалек, потому что во дни его земля разделена; имя брата его: Иоктан. Иоктан родил Алмодада, Шалефа, Хацармавефа, Иераха, Гадорама, Узала, Диклу, Овала, Авимаила, Шеву, Офира, Хавилу и Иовава. Все эти сыновья Иоктана».