Маартен 'т Харт - Полет кроншнепов

Я почти уверен, что Схарлоо купил мопед единственно для того, чтобы выследить пастора. Но даже и с мопедом ему бы вряд ли это удалось, не окажись я таким отпетым дураком. Ну с какой стати я помог ищейке Схарлоо? Я ведь никогда… Но лучше расскажу обо всем по порядку. В то время, когда Схарлоо приобрел мопед, я был влюблен в одну застенчивую и мечтательную девочку, с которой, пожалуй, и десятка слов не сказал за те три года, что был в нее влюблен. Она не отвергала меня, нет, так далеко наши отношения не заходили, просто я для нее словно бы не существовал, а это было гораздо хуже. Я рассказываю об этом потому, что это может послужить оправданием скверной роли, которую я сыграл в истории с пастором и Схарлоо. В те времена я был решительно не в себе. Каждый вечер я ходил или ездил на велосипеде по бечевнику вдоль проток к озеру Боммеер. Теперь, задним числом, я понимаю, что это были прекраснейшие вечера в моей жизни: мне было о чем грустить и все же я не был несчастен, потому что был влюблен; стоял апрель, я проезжал вдоль проток, а с другой стороны поднимался косогор, поросший крупным белокопытником и пышной зеленью купыря. Часто я доезжал до самого конца бечевника, далеко за Стиральной Доской. Бечевник кончается там, где протоки разделяются. Они расходятся, и дальше пути нет. Итак, однажды вечером я находился в том месте, откуда дальше пути нет. Сквозь легкий туман я смотрел на серп луны. Велосипед я положил в высокую траву у протоки. Я пытался вызвать перед своим мысленным взором лицо любимой, но у меня ничего не получалось. Я услышал странный звук, но решил, что это птица, и продолжал мечтать о девочке, в которую влюблен и по сей день. И тут у меня за спиной раздался голос:

— Что ты здесь делаешь?

От испуга я едва не упал с косогора в воду. Я цеплялся за стебли камыша, но удержаться не мог. Сильная рука схватила меня, потащила вверх, я взглянул на человека, который держал меня, возвышаясь надо мной, как башня.

— Здравствуйте, господин пастор, — сказал я.

— О чем замечтался? — спросил он.

— Ни о чем, — ответил я тихо.

— А-а, я только сейчас тебя узнал, ты готовишься к конфирмации, так-так. — И, продолжая за руку тащить меня вверх, он добавил: — Стало быть, на будущий год я увижу тебя на скамье конфирмантов, да, — и он чуть не вплотную приблизил свое лицо к моему, — на будущий год ты дашь обет Царю Царей и Предводителю небесного воинства, аллилуйя, да святится имя Его в веках. Моли Господа, дабы Он отпустил тебе время для покаяния, ибо час близится и великий день славы Господней не за горами, день, когда Господь возвратится на землю, и солнце померкнет, и луну скроет власяница, и звезды падут на землю.

Я посмотрел на лунный серп. Полосы тумана над камышом напоминали пряди волос, и на мгновение мне показалось, будто луна оделась во власяницу.

— Знамения времени ясны, день близок. Ты часто приходишь сюда?

Переход от проповеди к вопросу застал меня врасплох, но я ответил, не успев подумать:

— Да, каждый вечер, господин пастор.

— Я еще ни разу тебя не видел, впрочем, обычно я бываю здесь позже.

— А я — раньше, господин пастор.

— Тогда понятно, — сказал он, вдруг повернулся и закричал: — Эй!

Звук раскатился над водой; взлетели дикие утки. На другом берегу, во дворе маленькой фермы, которая прилепилась там у самой воды, загорелся огонек, и вскоре оттуда прямо к нам направилась лодка.

— Значит, через год, если доживем и будет на то воля господня?… — спросил он еще раз.

— Да, господин пастор.

— Ну вот и хорошо, — сказал он, — кланяйся родителям и до свиданья.

Пастор поднял велосипед и шагнул в лодку. Он продолжал стоять, широко расставив ноги, и тогда, когда лодчонка скользнула по воде в обратном направлении. Чем дальше она уплывала, тем больше походил пастор на какое-то диковинное растение, что-то вроде цветка, чашечкой которого был велосипед. Я видел, как на противоположном берегу он немного поговорил с человеком, который его перевез. А потом умчался по бечевнику, на той стороне гораздо более широкому, в направлении Влардингена. Он исчез в мгновение ока; никому бы и в голову не пришло, что он переправился здесь на другой берег. Огонек на ферме погас. Мне самому с трудом верилось, что я видел все это. Я взял свой велосипед и уже собирался сесть в седло, как вдруг услышал приближающийся звук мотора. В темноте вспыхнул фонарь, рокот мотора заглушил все другие звуки. Мопед затормозил рядом со мной, это был Схарлоо, он тоже сразу узнал меня, ласково поздоровался и спросил: