София Синицкая - Повести и рассказы [Авторский сборник]

Единственным существом, к которому Андрюша питал добрые чувства, был молодой жеребец Мираж. Весной и осенью Комаровы пахали на нём свою и соседскую землю. Андрей взнуздывал Миражика и уносился в поля, на простор, в пустые пространства. Потом возвращался домой и в душной комнате, где плавали в дымном чаду стол, стулья, буфет деревенской работы, пил с родителями водку.

Однажды вечером, как обычно, пьяный Антон Комаров играл на гармони, Таня спала непробудным сном, Лена укладывала спать детей, Андрей с Наташкой пили. Мрачный Андрей опрокидывал рюмку за рюмкой, звуки музыки сверлили ему голову. А отец разыгрался вовсю, одна плясовая сменяла другую, пошли в ход похабные частушки, потом, подмигнув Наташке, он запел во весь голос: «Ах, милый мой папашенька, жениться я хочу! Не шутишь ли, Андрюшенька? Ей-богу не шучу!» Андрей готов был взорваться. Днём у него был тяжёлый разговор с беременной Наташкой, которая требовала, чтобы он на ней женился. Два дня назад она просила об этом сначала Ваню, потом Серёгу. В рощице, среди резинок на ветках, она рыдала, размазывая краску на толстой роже. Очкарик и заика лишь посмеялись над ней.

Собрав мех весёлым аккордом, Антон снял гармонь, налил себе рюмку, выпил, налил ещё, выпил и пошёл в нужник. Когда он, нетвёрдо держась на ногах, вернулся на кухню, там стоял шум: Наташка материлась и рыдала, Андрюша огрызался, Лена кричала, пытаясь прогнать их на улицу, а Таня спала.

Не обращая внимания на весь этот гвалт, Антон снова взялся за гармонь. Поток весёлой музыки, смешавшись с воплями девушек, окончательно вывел из себя Андрея. Казалось, что в него вселился дьявол. С искажённым от ненависти лицом он бросился к отцу, выхватил у него застонавшую гармонь и затолкал её в русскую печь, где догорали поленья. Антон, изумлённо посмотрев вокруг, бросился бить сына. Тогда Андрюша всадил ему в брюхо нож, которым час назад Наташка чистила селёдку.

Антон умер, Андрея посадили в тюрьму. Таня тоже умерла, она замёрзла, пьяная, в сугробе через полгода после смерти мужа. Францевы взяли опеку над осиротевшими детьми. Надя — из жалости. Сергей Сергеевич — чтобы совершить благородный поступок.

Сергея Сергеевича не уважали. Его — видного мужчину и учёного мужа, исполненного смелых научных идей, — погнали взашей с учительского места в Тосно. Он был недотёпой: опаздывал на работу и плохо вёл школьный журнал, а на уроках не мог уследить за порядком в классе. Со слезами, которых, впрочем, не видно было за запотевшими стёклами очков, с красными, дрожащими от волнения щеками Сергей Сергеевич рассказывал что-то очень интересное о Наполеоне, маршале Рокоссовском и восстании санкюлотов. Но голос его терялся в страшном шуме, он был похож на выброшенного на берег большого сома, который беззвучно разевает рот, теряя последнее дыхание. Ученики прыгали по партам, кидались книгами и бутербродами и так орали, что сбегались учителя из соседних кабинетов. Коллеги смеялись над Францевым, а он дулся на них, потому что в глубине души был уверен, что должен стать не только директором этой школы, но и самим министром образования...

Неудачи преследовали Сергея Сергеевича, он не мог найти себе работу по душе. Предавшись безделью и пролежав два года на диване с «Историей человечества», он так задолжал коммунальным службам, банку и знакомым, что вынужден был покинуть свою квартиру в Тосно. Её продали, и за вычетом долгов у Францева осталось лишь немного денег, чтобы купить за бесценок избу в глухой деревне и обзавестись скромным хозяйством.

Присмотрев себе избёнку в Боево, Сергей Сергеевич решил стать рачительным русским хозяином в духе Лаврецкого, завести лошадок, коров, устроить пасеку, засадить огород чем-нибудь эдаким, какими-нибудь необыкновенными бобами, которые дадут сказочный урожай, и поразить аграрными успехами всех врагов и насмешников.

«Надо быть ближе к земле! Земля нас прокормит!» — говорил Сергей Сергеевич жене и сыновьям. Наде пришлось поехать с мужем в Боево и взяться за тяжёлую работу: таскать воду из колодца, вскапывать грядки, ходить за коровой и свиньями.

Жизнь «на земле» быстро разочаровала Францева. Унылая осень с дождями и слякотью, долгая морозная зима, комариное лето, вонь нужника и непростой деревенский быт отвлекали Сергея Сергеевича от его грандиозных планов по возрождению сельского хозяйства. В январе Боево осталось на сорок дней без света, и обескураженный Францев снова залёг на диван, на этот раз — уже на годы. Земля и вправду его кормила — жирная, чёрная, мягкая земля. Сосед Комаров на Миражике вспахал Францевым поле, они засеяли его картофелем, морковью, капустой, и громадный урожай вполне обеспечивал им пропитание. В лесу было много грибов, в заболоченных озёрах вокруг деревни водились караси. Летом Сергей Сергеевич варварским образом опустошал озёрца сетью и не унывал, чувствуя себя молодцом и процветающим помещиком: «Как Пётр Петрович Петух».