Юрий Пупынин - Забытое убийство

Он рассеянно осматривал наиболее вероятные места для каких-либо ценностей. Более для порядка, не за этим сюда пришел. Найденную пачечку долларов, вздохнув над бедностью российской медицины, все же положил себе в карман. Картин доктор не собирал, бриллиантов тоже не наблюдалось.

Тем не менее Петр Петрович механически выдвигал и выдвигал ящики секретера и наконец открыл дверцу бара. Там, за бутылкой «Мартеля», на старинном серебряном блюде с пышными завитками лежали интересные вещи. Какие-то золотистые камушки — надо полагать, янтарь.

Петр Петрович не любил янтаря, да и добыча по нынешним временам была дешевая, простецкая. Но что-то притягивало его в этих крупных, почти правильных, со спичечный коробок, кусочках.

Некий свет словно бы исходил из них. Было их около трех десятков, и каждый из них великолепно сиял, хотя находился в темной нише, куда не достигал свет торшера.

Доктор, о симпатиях которого к желтому цвету было давно известно всем, был, конечно, господином странным! Вечерами, отпив глоточек-другой «Мартеля» из толстенькой рюмки, Михаил Валерьянович, по-видимому, подолгу выстаивал здесь и неторопливо любовался своими сокровищами. Брал их по одному с серебряного блюда, рассматривал со всех сторон — вот, кстати, и лупа тут сбоку положена.

Представив себе доктора, с увлечением перебирающего этот янтарь, Петр Петрович и сам потянулся в нишу за кусочком янтаря. Звякнув задетыми рюмками, он вытянул один наружу и посмотрел сквозь него на торшер.

Янтарь вспыхнул и уколол его не только лучом света, но и в пальцы ударил электрическим разрядом. От неожиданности Петр Петрович резко дернул рукой, чтобы отбросить камушек на место, и уронил все-таки на полке бара рюмку. Устанавливая ее вертикально, он бормотал:

— Не зря его называли электретом... Бьет током не хуже неисправного утюга!

Он начал говорить вслух, потому что хотел заглушить неприятные собственные мысли и наблюдения. Дело в том, что показалось Петру Петровичу, что в тот миг, когда проходил электрический свет сквозь камень, он заметил в нем крошечное, увязшее когда-то в жидкой прозрачной смоле существо. Но не муху или комарика! Больше всего это существо походило на маленькую человеческую фигурку, причем как будто бы даже хорошо знакомую!

Зрение у Петра Петровича, как вы догадываетесь, было отличное, профессиональное. Великолепно натренированное оптическими прицелами разных марок. Но кого напоминала ему фигурка, он узнавать не стал — то есть специально воздержался. И уж тем более не собирался он брать лупу и рассматривать эту фигурку с удовольствием и детально, как это делал хозяин коллекции! Потому что фигурка та неприятно шевельнулась.

Только один взгляд он бросил было на прощанье на диковинное серебряное блюдо, перед тем как наглухо закрыть дверку. Однако оторваться от увиденного уже не смог. Мало того что знакомый кусок янтаря опять вспыхнул, послав в лицо Петру Петровичу болезненно острый луч. Все остальные куски один за другим вдруг засияли неведомым золотистым светом и тоже выпустили навстречу Петру Петровичу три десятка тонких, ярких, пронзительных лучей, сводя их в пучок и словно высверливая ему глаза.

Он еще услышал слабый щелчок замка входной двери и почувствовал, что он теперь в квартире не один. Но отвернуться от янтарного света не сумел.

Майор таможенной службы Юрасов проводил выборочную проверку вверенного ему подразделения. Он то мысленно, то вслух проклинал нового председателя таможенного комитета, сторонника решительной компьютеризации их работы, безумной по количеству дел и весьма тонкой по выполняемым задачам. Никто не спорит: просвечивать ручную кладь X-лучами гораздо проще и веселее, чем вытряхивать исподнее из рюкзаков и чемоданчиков. За день столько и такого насмотришься, что затошнит под вечер. Но то, что предлагалось теперь, не лезло ни в какие ворота.

Теперь то, что просвечивалось на всех восьми аппаратах, записывалось на жесткий диск компьютера и впоследствии поступало на вечное хранение в архив. То же, что проверялось за последнюю неделю, то есть было еще тепленьким, можно было вызвать и прокрутить на экране немедленно. Каждый таможенник мало того что наблюдал пассажиров и их поклажу, теперь он сам был, так сказать, под наблюдением. Легко можно было проверить, насколько внимательно он контролировал все, что проплывало за день перед его служебным взором: от саквояжей до косметичек. Но и Юрасову было нелегко: лишняя головная боль — в конце рабочего дня заниматься еще и выборочным досмотром досматривающих.