Чжан Мэн-лян - Годы бедствий

Тянь-бао удовлетворился ответом и больше ничего не спрашивал. Покушав, Тянь-бао почувствовал, как по его телу разливается блаженное тепло, и задремал.

Сяо-ма примостился около отца, а Шунь-мэй положила голову на грудь брату. Ночь была холодной, рваное одеяло не грело, а снизу сквозь протертую циновку поддувал ветер — от холода они теснее прижимались друг к другу. А на улице завывал и кидал в окно хлопьями снега северный ветер.

На рассвете Сяо-ма на два сэкономленных медяка купил отцу поесть, а сам с Шунь-мэй, взяв палку и корзинку, снова отправился просить милостыню. Заспанный хозяин вышел из своей комнаты, чтобы открыть им наружную дверь. Сейчас он поверил, что вчерашние деньги были действительно милостыней, собранной Сяо-ма. При виде этих несчастных маленьких ребятишек и при мысли о больном Тянь-бао в хозяине на миг заговорила совесть. Но тотчас же вспомнив об их долге, он отрицательно покачал головой, бормоча про себя:

— Нет, таких людей слишком много! Ничем им не поможешь!

В этот день Сяо-ма узнал, что общество Красного Креста открыло где-то благотворительную столовую. Вечером, уложив спать отца и сестру, Сяо-ма узнал у хозяина адрес этой столовой. На рассвете следующего дня он вместе с сестрой пошел ее разыскивать. Около столовой толпилось много людей. Когда начали выдавать суп, поднялась невообразимая давка. В толпе Шунь-мэй отдавили ноги, она потеряла свои туфельки и все время хныкала. С большим трудом Сяо-ма в середине дня протиснулся к окну выдачи, но суп уже окончился. Брат и сестра горько расплакались, но ничего не оставалось, как снова идти за милостыней. Только поздно вечером они вернулись в ночлежный дом. С этого дня они ежедневно вставали в полночь и шли в очередь за благотворительной похлебкой. Вернувшись, разогревали ее и кормили отца. Тот с трудом делал глоток-другой и бессильно откидывался на подушку. Сяо-ма кормил сестру и снова один отправлялся выпрашивать милостыню. В эти походы он сестренку с собой не брал, опасаясь, что она не вынесет длинного пути. Так день за днем тянулась эта мучительная зима.

Все большая печаль охватывала сердце Тянь-бао. Ему становилось хуже. Сердце его обливалось кровью, когда он думал, что с детьми может произойти какое-нибудь несчастье. Его тело пылало огнем, и он уже не находил в себе сил, чтобы подняться с постели. По ночам в забытьи он звал жену и Фэн-цзе, грозил смертью Лю У и Чжао Лю.

Все большее беспокойство овладевало и хозяином ночлежного дома. Иногда он подумывал о том, чтобы выгнать семью Тянь-бао, но боялся, что так может потерять деньги, которые те были ему должны. Их день ото дня увеличивающийся долг не давал ему покоя, да к тому же неизвестно было, когда, наконец, поправится Тянь-бао. Поистине он сейчас, как говорят, «ежа в руках держал» — и бросить жалко и в руках оставлять больно! Он часто подходил к постели Тянь-бао и обиняками бранил его за бедность.

Сегодня вечером после того, как Сяо-ма ушел вторично, хозяин снова пришел к Тянь-бао.

— Старина Чжан, — начал он, — поскорее придумай что-нибудь! Я ведь не твой сын!

Тянь-бао молча выслушал этот очередной упрек. «Не зря говорят, что когда ешь чужое, то рот сужается, а когда пользуешься чужим — руки укорачиваются», — подумал Тянь-бао с горечью и ничего не ответил на слова хозяина.

— Старина Чжан, что же ты притворяешься глухонемым! — не отставал от него хозяин. — Я же ни к чему не принуждаю тебя. Но ты сам подумай: чувствуешь ты себя по-прежнему плохо, врача позвать не на что, Сяо-ма каждый день ходит побираться, и если бы не это, то вы бы голодали. То, что вы живете у меня и не платите, не так уж важно. Но если с тобой случится несчастье, то кому я передам твоих детей? Почтенный Чжан, прошу тебя подумать обо всем этом.

Слова хозяина затронули самое больное место Тянь-бао, он громко зарыдал и, вытянув свои худые руки, ухватился за руку хозяина.

— Ай-яй-яй! Какие у тебя холодные руки! — удивленно воскликнул хозяин и подумал про себя, что Тянь-бао умрет в ближайшее время.

— Хозяин Ли! Прошу тебя, успокойся! Даже если я умру, то все равно твои деньги не пропадут!

В это время с полной корзинкой вошел Сяо-ма. Уже совсем стемнело. Сяо-ма сегодня повезло: он собрал восемь медяков и целую корзинку овощей, на лице его играла улыбка. Увидев разгневанного хозяина и залитое слезами лицо отца, он догадался, что хозяин снова требовал уплаты долга. Широко раскрыв глаза, он крикнул хозяину:

— Там у вас собака стащила что-то на кухне!