Чжан Мэн-лян - Годы бедствий

— Отцы и братья, матери и сестры…

После первых же слов Сяо-ма узнал его по голосу: это был Лао Хэй! Сердце Сяо-ма кричало от радости, весь обратившись во внимание, он слушал речь Лао Хэя.

— Гитлер разбит советскими войсками и вот-вот потерпит окончательное поражение! — говорил Лао Хэй. — В последнем наступлении уничтожено более трехсот тысяч гитлеровских вояк, советские войска на подступах к Берлину!..

Наши части также одержали крупную победу. Мы освободили Гаоян, Жэньцю, Вэньань, Дачэн и другие города в провинции Хэбэй. Уезд Цзинхай уже почти полностью окружен нашими войсками!..

Земляки, мы должны накопить силы и освободить Цзинхай! Надо создать народное ополчение, отряды носильщиков, транспортные отряды. Ваши сестры должны организоваться в санитарные отряды…

Площадь ответила ему громовыми аплодисментами и громкими радостными криками.

Сяо-ма не все понял из услышанного, но догадался, что японцам приходит конец. На душе у него стало необычайно радостно.

После собрания оратор вместе с Сяо-ху отправился к нему домой. Сяо-ма, опираясь на руку Да-бао, быстро ковылял сзади. Он забыл о своих ранах, и только обильный пот говорил о его слабости. В доме он крепко обнял Лао Хэя, словно это был его воскресший отец.

Слезы застилали глаза Сяо-ма, и от волнения он не мог произнести ни слова.

Лао Хэй смотрел на этого большеглазого парня и никак не мог вспомнить, кто это.

— Дядюшка Хэй… — проговорил, наконец, дрожащим голосом Сяо-ма, но тот только удивленно смотрел на юношу.

— Я Сяо-ма, дядюшка Хэй, помните? Когда вы сидели в тюрьме «Сиисо»…

— Ай-й-я! Сяо-ма! — громко вскрикнул Хэй и крепко обнял его. — Ай-й-я, мой маленький приятель, да как же ты вырос! А где отец и сестренка?

Сяо-ма молчал…

Немного успокоившись, он, наконец, проговорил:

— Папа умер вскоре после того, как его выпустили из «Сиисо», а сестренку продали…

Взволнованный Лао Хэй молча слушал Сяо-ма и вспоминал давно прошедшие дни. Из его глаз медленно скатились две крупные слезинки.

Удивленный Сяо-ху ничего не мог понять.

— О! Товарищ секретарь райкома, откуда вы знаете друг друга? — не удержался он от вопроса.

Лао Хэй крепко сжал руку Сяо-ма и медленно ответил:

— Это история восьмилетней давности… А тебя с ним какие отношения связывают?

— Сяо-ма вместе с моим двоюродным братом бежал из урочища Гучэнва, — ответил Сяо-ху.

— А ведь японцы и предатели сожгли урочище дотла! Как вам удалось выбраться оттуда?

Сяо-ма рассказал все, что с ним случилось за последние годы.

— Хорошо, молодец! — похлопал его по плечу Лао Хэй. — Ты за эти восемь лет стал настоящим мужчиной!

— А сколько я думал о вас, дядюшка Хэй! Я даже во сне вас видел! Вы когда вступили в Восьмую армию?

— Седьмого июля 1935 года японцы разбомбили тюрьму, я бежал и пробрался в Освобожденные районы. — Неожиданно Лао Хэй что-то вспомнил и спросил Сяо-ма:

— А у тебя есть названый брат Сяо-ло?

— Есть! А вы его знаете?

— Я встретил его вскоре после того, как попал в Освобожденные районы. В разговоре мы случайно коснулись истории твоей семьи, и тогда он рассказал мне, что убил сына Лю У, бежал из Тяньцзиня и вступил в Восьмую армию.

— Где он сейчас? — нетерпеливо спросил Сяо-ма.

— Он теперь стал командиром роты, но я не могу тебе сказать пока, где он. Но скоро ты сможешь с ним увидеться.

— Дядюшка Хэй, я хочу вступить в Восьмую армию! — выпалил обрадованный Сяо-ма.

— Это можно, — ответил Хэй. — Это я приветствую! Кто остался у вас в семье еще, кроме тебя?

— Дядя. Но он парализован и не может двигаться.

— Это не страшно, местные власти возьмут его на свое попечение. — И, сочувственно глядя на юношу, он добавил: — Через сколько трудностей тебе пришлось пройти!..

— Вы ухо́дите, так и меня берите с собой! Можно? — решительно сказал подошедший к ним Да-бао и взял обоих за руки.

— Это Да-бао, — представил его Сяо-ма. — Он вместе со мной бежал из Гучэнва.

— Можно! — после минутного раздумья, с легкой улыбкой ответил Лао Хэй.

А перед затуманенными взорами Сяо-ма и Да-бао медленно проплывали тяжелые картины недавнего прошлого…

Уже пропели третьи петухи, темный покров ночи медленно отступал. И первые золотые лучи восходящего на востоке солнца осветили фигуры Лао Хэя, Сяо-ма и Да-бао, которые отныне вместе, плечом к плечу, широким шагом будут идти по светлой и широкой дороге революции…

Пекин

Июль 1956 года