Василий Кондратьев - Показания поэтов [Повести, рассказы, эссе, заметки] [litres]

Значит, эти дома производили мёртвое впечатление. Ну просто они слишком нравились, чтобы там жил кто-нибудь. Поэтому темнота жила, а лампы должны были освещать развалившиеся заборы и слепые окна. Громоздкие дома в чухонском духе с тяжёлыми крышами или мелкие русские дачки, кажется, из одной только печи с террасой и с верандой, они все были того мрачного зелёного или коричневого цвета, который Костя считал обозначением жизненной загадки.

В переулке, который через квартал отсюда уже шёл к морю аллеей густого парка, мало чего светилось. Последний фонарик болтается над водопроводной колонкой. Жорж с Костенькой о неё и оперлись, должно быть, ощутив тут прилив той необыкновенно плодотворной тоски, которая требует от человека либо сделаться статуей, либо выделывать всё то (см. выше), чем в таких случаях занимаются люди. Юноша приобнял статую, прежде чем перешагнуть через ограду и уйти в лес. Юноша почему-то назывался Актеон – то есть статуя. Может быть, Виктору захотелось дать ему такое красивое имя, хотя это наверняка было что-нибудь вроде голого колхозника или труженика лесов , расположившегося на виду у всех, кто спускается из самого последнего бара на проезжей дороге, за которым уже ничего не будет, кроме одних только аллей, которые открываются на залив или же уходят в горку и пропадают в зарослях.

Невдалеке от них и в двух шагах, можно сказать, от Андрюшиного дома, стояли ворота и далее наблюдалось замечательное здание. (То есть оно совершенно не наблюдалось, но такие местечки, как то, куда они приехали, имеют смысл потому как по ним можно прогуливаться по памяти и в абсолютном мраке, не выходя даже из постели желательно.) Там следовало быть усадебному особняку в два крыла, который построили, как без особых причин выразился бы Виктор, подчёркивая только его элегантность, в стиле короля Эдуарда , с высокими мансардами и пристройкой сбоку в виде классического домика в три окошка. Жорж, в свою очередь, должен был найти в этом здании нечто съедобное , если иметь в виду разные фигурные наличники окон и медальоны с грустными профилями дев. Если подняться по террасе и заглянуть в стёкла парадного входа, можно было увидеть ободранные стены и посыпанный битым стеклом пол. Видимо, детки, у которых тут было заведение, под конец всё-таки слопали этот красивый дом, как об этом рассказывается у братьев Гримм, оказавших такое воздействие и на архитектурные представления Жоржа. Однако самое интересное лежало в той стороне, куда смотрел полуобернувшийся от ворот фасад, возвышаясь над парком. Потому что это отнюдь не было парком культуры и отдыха .

В бору, где свободно от близости залива, который гуляет в еловых лапах и всё тут промочил пятнами мха и такими мохнатыми кочками, чтобы стыли ноги и попа была мокрая, на полянах и на просеках тоже могло быть жильё – стояли беседки, а в глубине иногда выглядывали коробочками летние домики или громоздился опушкой коттедж со службами. В сосняке всё белело крапинкой от лишайника вроде. Тем уютнее могло быть, если бы в тумане или в чёрное время огонёк был хоть где-то в одной из дремучих аллей, сошедшихся у высокого, как выразился бы Виктор, отеля с острой посыпавшейся крышей. Но только на этом пятачке тоже, как в дачах, на высоченном гнилом столбе, похожем на виселицу, ночью могла вдруг замигать голубоватая лампочка, когда как. Если же в одном из домиков тлели стёкла, это обозначало, что там подонки устроили пожар из того пола, который можно ещё сжечь, чтобы согреться или напугать диких собак.

Забавно, есть ли какое-нибудь русское слово для игры в pinball ? Этот ящик, скорее даже – лоток, притороченный в углу длинного полутёмного сарая, то есть в клубе «От заката до рассвета», заставлял глубоко задуматься. Заведение, которое должно было оживать только ночью, во время танцев, освещалось в основном стойкой и несколькими автоматами, которые мельтешили в углу. Кто-нибудь такой, как Костя, хорошо помнил, как эти двери светятся поздно осенью, когда, может быть, идёт дождь или так кажется из‐за листьев, и дует с пляжа, к которому здесь подходит центральная аллея парка отдыха , где из густых деревьев показываются заколоченные бараки летнего театра и крытой эстрады, а по воскресным дням крутится чёртово колесо. В помещении всегда было как-то дымовато из‐за того, что слабые лампы протягивались слишком высоко, через весь потолок, над бильярдными столами. В этой ленивой атмосфере был запах пива, и лица, которые обычно на улице раздражают своим ничтожеством и желтизной, выглядели здесь почти загадочно, благородно даже. Как будто тут было не до игры, которая шла так себе. Самое главное, что можно было себе объяснить, разливалось в воздухе. Костенька наблюдал мрачную и возвышенную картину.