Василий Кондратьев - Показания поэтов [Повести, рассказы, эссе, заметки] [litres]

Если спустить пружину, то шарик бегает, и лампочки тоже разбегаются по лотку мигать, как бусы на брюхе. Это была игра, но не то чтобы настоящая игра, а скорее – одно из тех сновидений, или кошмаров, в которых перед Константином была жизнь. Аркаша между тем задремал на лавочке перед водкой, овчинкой , капустой. Овчинка заключалась в прозрачной корзиночке и была дюжиной эскарго, которую им продали в одинокой избушке на дальней развилке шоссе у моста, где с холма выглядывали элегические развалины и ручеёк водопадом срывался в обрыв к морю. Вот это была награда за их загадочный автомобильный пробег по всему курортному берегу в поисках этих самых улиток, благодаря которым всюду одинаковые домики, какие-то прямо научно-фантастические фасады санаториев или глухая остановка автобусов на остове старинного фундамента приобретали, по выражению Виктора, что-то врубелевское . (Виктор, наверное, имел в виду, что этот великий художник, сошедший с ума от невыполнимого желания придать местному патриотизму определённую элегантность, в этих краях питался на даче моллюсками, которых собирал летом на пляже и кушал с лимонным соком; именно за столом ему удавалось уйти от того разговора об отечественном искусстве, который могли повести его собравшиеся поклонники, и вместо этого поспорить о том, что наша ракушка – та же устрица .) Заведение, где в детстве трёх приятелей располагался бильярд, своими бревенчатыми стенами напоминало избу , как того четверть века тому назад требовала мода на ностальгию по великодержавному прошлому, посещение украдкой церкви и чтение романов из жизни деревни. Здесь в голову приходили мысли об офицерских оргиях времён Гражданской войны, о господах с лицами популярных советских киноактеров, которые поют императорский гимн и играют в русскую рулетку за столом, на котором плачет и прикрывает руками стыд голая девка. Мужичок за столом расправил на коленях салфетку. То есть в таком возрасте жизни Аркашу было уже трудно назвать мужичком; как говорил Жоржик, это была скорее вдова мужичка или даже солдатка : прозвище, в котором Жоржик Ермолов всякий раз находил множество новых значений и логических связей. Костя же, вцепившись в лоток обеими руками, скользил взглядом. В игре pinball нужно только смотреть, чтобы не пропал шарик, который катается, и крепко держать и трясти; в этой слегка двусмысленной позе Константину наконец удалось забыться, облокотившись на целый городишко, который выглядывал из-под стекла.

Склонившись и дёргая бёдрами над автоматом, Костя освежал свои воспоминания об одном из этих грандиозных вечеров у бильярда. На пляже детей днём звали в гастролирующие аттракционы, где сквозь очки вроде маски для подводного плавания можно было смотреть и стрелять из кнопки в чудовищных ящеров, которые торжественно выползали со дна океана, как сказочные драконы или райские птицы (они были такие пёстрые, а Костя почему-то считал птиц оставшимися представителями вымерших динозавров). А тут зрелище было никакое. Заведение было вроде конюшни, и мужчины ходили под лампами, как лунатики, вокруг столов. В воздухе было дымно, и была какая-то такая театральная сцена. Имеется в виду, что люди как будто не жили, а изображали; они ходили и говорили только для того, чтобы удержать в себе то оцепенение, в котором происходила игра. Понятное дело, шары стучали, и это было совсем как в одном из тех кинофильмов из жизни высшего света, когда сквозь человеческие звуки зала раздаются стук булавы и такой же деревянный голос мажордома отчеканивает, что ещё одним именем прибыло. Никто не понимал, чего ждёт, и сам Костя с возрастом должен был стать тоже фанатиком подобного ожидания. Но поскольку всем известные принципы игры и любви распространились на всё в целом его существование, ему приходилось в расцвете бальзаковских лет избегать в отношениях с людьми как того, так и другого.

Пока, кстати, на следующий день Виктор потерялся на берегу, Жорж страдал вместе с Дашей, а Костя отправился в машине с солдаткой на приморскую магистраль в поход ему за улитками, Саша с Лёлей осматривали урочище. По всему санаторию было пусто, прелестно и дико. Все окна, которые им тут встречались в лесу, темнели, как глубокой ночью, или показывали развал. Молодые люди гуляли как будто по одному из тех городов-призраков , то есть ghost cities американского Дикого Запада, которые уже давно существуют только в виде декораций на киностудиях, и вот один из них очутился тут на дремучем мысу в финском заливе, где кругом гнилые остовы и в болото врастает щербатая кладка. Пустынные дворы коттеджей, как заброшенные крепости, со ржавой колонкою посреди. Длинный скелет летнего павильона, где на земле лежала одна обугленная бильярдная столешница. Особое впечатление на мальчиков произвела просторная, как заболоченное спортивное поле, поляна, где по краю шёл ряд жилых летних секций , выстроенных наподобие купальных кабинок, но ещё больше похожих на большую восточную чайхану в стиле караван-сарая или дворовые номера старинного южного борделя. Последний они, разумеется, могли знать только лишь по художественной литературе.