Шандор Ласло-Бенчик - В тугом узле

— Черт тебя подери, бедолага несчастный! Что же ты натворил?! — закричал я на него, но сам от испуга и растерянности не мог сдвинуться с места. Мне не хотелось верить, что произошло непоправимое, но, к сожалению, то, что мы увидели, говорило именно об этом. Лазар Фако первым отбросил лопату и бросился к Виоле, он пытался выяснить самое важное: Виола просто порезал руку или отрезал себе пальцы.

Виола повернул руку тыльной стороной, и мы увидели страшную рану. Рука напоминала раскрытую тетрадь, так сильно была рассечена пилой. Безымянный палец вообще держался на лоскутке кожи. Кровь лилась ручьем.

Тут до нас наконец дошло, что мы должны быстрее перевязать Виолу, только чем? В «жестяном дворце» даже не было аптечки! Я уже собрался скинуть спецовку, чтобы оторвать рукав рубашки, но Лазар остановил меня:

— Не нужно! — Он обхватил Виолу за плечи и умоляюще просил его: — Ты, браток, прижимай руку, прижимай, чтобы кровь так не шла. Идти-то можешь или нам тебя понести?

Виола молча двинулся вперед, его пошатывало. Мы поддерживали его с обеих сторон, за плечи и локти, чтобы он случайно не поскользнулся и не упал на скользком бетоне. Мы старались ступать осторожно, приминая снег перед ним.

Чтобы добраться до конторки, нам надо было пройти через территорию трех будущих цехов. Там дежурила администратор, тетушка Мари Чока, она была по образованию медсестрой.

Несколько складских рабочих удивленно взирали на наше странное шествие, кто-то даже направился за нами следом к конторке. Там стоял шкаф с намалеванным на нем красным крестом. Виола без сил упал в кресло, положив руку на стол. Ладонь его алела, как страшный цветок с белыми краями. Тетушка Мари вздрогнула, увидев ее, проглотила слюну, но справилась с собой и начала выполнять привычную, заученную за долгие годы практики процедуру: чистить, промокать, дезинфицировать руку Виолы. Лазар по-прежнему держал Якоба за плечи, я же поспешно вызвал по телефону «скорую». Потом я набрал номер нашего сборочного в Андялфёльде и попросил Канижаи.

Якши был в шоке, он лишился дара речи. Тетушка Мари Чока пыталась его расспросить, но вместо него на вопросы отвечал старик Фако.

Затем мы стали ждать «скорую». Я смотрел на Якоба, пытаясь перехватить его взгляд, но безуспешно, глаза у него лихорадочно блестели и бегали! Я постарался потихоньку выскользнуть из конторки: присев на ступени, достал пачку сигарет и закурил. Мысли у меня путались. Страшное впечатление вызвала не сама рана на ладони Якоба, а его застывшее как маска лицо. В глазах у него был какой-то животный страх. Такие глаза бывают у раненого зверя, который никак не может понять, что с ним произошло.

Я заметил, что сам я весь перепачкался кровью, но только махнул рукой: спецовка и так вся в пятнах.

Врач «скорой» не сообщил ничего утешительного:

— Очень серьезное увечье. Два пальца, вряд ли удастся спасти — их придется ампутировать. Что касается среднего, то ничего определенного тоже пока нельзя сказать.

Диск циркулярной пилы врезался в ладонь и прошел наискосок. Были изуродованы нервы, сухожилия, кровеносные сосуды, мышцы. Но вот что было странно: во время работы человек никогда не держит ладонь вот так под пилой.

Когда примчался Канижаи, мы вместе вернулись в «жестяной дворец» и попытались восстановить ход трагического события. Мы встали на следы, оставленные ногами Виолы, протягивали руки к диску пилы, пытаясь понять, как он мог так пораниться. Но так и не смогли найти разумного объяснения случившемуся. Защитный щиток не позволял подсунуть руку под зубья пилы. Откуда тогда эта огромная треугольная рана? Как все это вышло? Может, диск пилы дважды резанул по ладони Якоба?

Можно было лишь предположить, что кусок трубы, который Виола подгонял до нужного размера, как-то застрял в пиле, и она начала вибрировать, нагреваться, дрожать. И бедолага Якоб, чтобы тотчас же остановить пилу, вероятно, зашел с другой стороны и попытался расцепить зажимы, державшие злосчастный кусок. Из-за вибрации пилы Якши и получил удар металлического диска. Возможно также, что, схватившись за раскаленный кусок трубы, он инстинктивно отдернул руку и тут попал под стальные зубья. В этот же момент пила, наверное, все-таки перерезала трубку, опять качнулась и нанесла новое ранение несчастному Якобу, который из-за предохранительного щитка не видел, где в этот момент находится лезвие.

Лазар Фако высказал предположение:

— В такой момент человек не чувствует боли. Боль завсегда позже приходит. Когда в тебя пуля на войне попадает, то же самое бывает. Якоб, видать, испугался, стал размахивать руками и еще раз напоролся…