Владислав Ситников - Рассказы

Почти неприметная перегородка, или как это зовется, делила наш актовый зал на две части. В большей — той, у которой общая стена с физкультурным залом, — размещались сцена и зрительные ряды, а в малой — входной — стояла ёлка, и уже раздавали подарки.

Мама мне сказала: «Понимаешь, Лёня, тут такое дело… Мне обещали зарплату, — обещали! точно! — но выплатят её только в январе… ориентировочно… А тут за квартиру платить надо… сапожки у тебя вон совсем прохудились… да и праздник — тоже… ты же хочешь праздника? Вот… Ты уж не обижайся, но мне нечем заплатить за подарок. Я тебе потом во-от такой торт куплю! Ты уж не обижайся вот и сапожки тебе купить надо. Зато на Старый Новый год мы с тобой «Наполеон» испечем! Или «Птичье молоко»? И еще мороженого купим. Ладно?»

У елки уже раздавали подарки.

Если у тебя была половинка открытки с номером, ты могла подойти к каким-то дядькам с теткой, которые раздавали подарки, взять свои подарок и идти в большую часть актового зала смотреть концерт.

Светлана Владимировна подтолкнула меня на сцену. Я сделала два шага и остановилась.

Я посмотрела в зал.

Нет, я уже давно туда смотрела… но — то было еще на ступеньках.

Они даже не ели.

Свои «подарки» они открывали, не отходя от тетки, которая их выдавала, после того как дядька сверит все номера. Они доставали оттуда конфеты, шоколадки печенье, высоко поднимали их, трясли в руке, что-то говорили, что-то бросали, что-то прятали в карман, отходили, быстро совали в рот и — шли в зрительный зал. Садились. Доставали мобильные телефоны. Звонили. Что-то говорили. Потом показывали свои мобильные друг другу. Доставали «другие подарки»…

А мы стояли у единственной лесенки на сцену.

Наши училки — Татьяна Сергеевна, Светлана Владимировна и Вера Константиновна — бегали по ступенькам, поправляли бантики, бабочки, галстучки…

Я уже давно стояла на сцене и смотрела в зал.

— А сейчас Леночка Касьянова из третьего «б» прочитает нам своё собственное стихотворение про Новый год! — радостно прокричала уже совсем осипшая снегурочка Изольда Тихоновна. — Попросим, попросим, ребята! — захлопала в ладоши и отошла от микрофона, отвернувшись от зала.

Наша Светлана Владимировна опустила руки мне на плечи, слегка пожала, подтолкнула на сцену. Я сделала два шага и остановилась.

Проклятые ботинки! Разве можно в ТАКИХ ботинках ходить по сцене?!

— Понимаешь, Лёня… — говорила мне мама, — тут такое делою Мне обещали зарплату. А тут за квартиру платить надо… Сапожки у тебя вон совсем прохудились. Тут тетя Аня ботиночки Костиковы принесла. Ему они уже малы, а тебе все равно ходить в чём-то надо… Вот, смотри, эти ботиночки. Вот эта штанишки твои от первого класса. Мы их обрежем — будут шортики, или как там их называют. Колпачок сделаем, жилеточка у тебя еще есть… Ну! ты посмотри! Настоящий горный гном! А еще у Толика лопаточку возьмем.!..

Штанишки мама обрезала. Но подшить, конечно, не успела. Жилеточку достали прямо из чемодана — кто б её еще погладил, когда утюг перегорел…

Светлана Владимировна подтолкнула меня на сцену. Я сделала два шага и остановилась.

Проклятые ботинки! И жилетка совсем мятая…

— Попросим, попросим, ребята!..

— Поп’госим, поп’госим, ребята! — крикнул Женька Жердяев с первого ряда.

Вся морда в шоколаде. С грильяжа сахар обгрызёт, весь орех обслюнявит, зажмёт в пальцы и — пуляет в кого-нибудь…

— Поп’госим, поп’госим.

Гад! Ведь и не картавит совсем — так только, изгаляется.

— Поп’госим, поп’госим…

Проклятые ботинки!

— Ну? Чё стоишь? — шипит Снежанка Мартыненко со второй ступеньки нашей единственной лесенки на сцену. — Шлындра недоделанная.

Шлындра? П’госим, п’госим? Проклятые ботинки?

Я шагнула к микрофону.

Кто-то успел подобрать жердяевский орех, обслюнил его и запулил мне прямо в лоб.

П’госим, п’госим…

Светлана Владимировна подбежала мелким шагом, опустила свои руки мне на плечи — я дернула плечами и сбросила руки, а потом еще и оттолкнула их… плечами.

П’госим, п’госим?

— Если этот Новый год ко мне летом подойдёт.

П’госим, п’госим?

Светлана Владимировна вновь сжала моё плечо.

— Я скрещу в подоле пальчики — чтоб меня любили мальчики! — Я ударила ребром правой руки по локтю левой и согнула её — левую руку — с самым большим кулаком, на какой я была способна.

Пауза.

Светлана Владимировна убрала ладонь с моего плеча.

Женька Жердяев заржал и захлопал в ладоши.