Ларс Лоренс - Утро, полдень и вечер

— Благодарю, полковник.

Тяжело ступая, отец вышел. Бэдди набрал номер телефона Лауры-Джин. Он решил отменить свидание. Слишком трудный день выдался сегодня, черт побери. Кроме того, ему надоели ее уловки. Нельзя верить ни одному ее обещанию. Правда, девчонка она славная, настоящая женщина, но сколько можно болтать о луне и розах? Попадись ему во время облавы какая-нибудь пылкая дамочка, он бы предпочел иметь дело с ней. Оно вернее…

— Привет, красавица. Я слышал, ты обижаешься на меня.

— Бэдди? О, боже! Наверно, Бэлл наболтала! Все она выдумывает! Честное слово, ничего такого я не говорила.

Порядок. Она уже оправдывается.

— Я только интересовалась, не занят ли ты. Говорят, ты был сегодня героем.

— Да? Кто же это взял на себя роль городского глашатая?

— Да все. Ты, наверное, измучился.

Опять начинает юлить. Бэдди придал своему голосу удивление.

— Измучился?

— Господи, да ты просто железный. Ник так устал, что уже в постели лежит.

— Ты равняешь меня с этим сопляком?

— Не забывай, что он мой брат.

Но ее возмущение не было искренним.

— Так ты, значит, дежуришь сегодня?

— До десяти.

— Гм.

— А что? Мама не позволит тебе так долго не ложиться?

— Злюка. Не в этом дело.

— На попятную идешь, — сказал он. Ему вдруг захотелось, чтобы свидание состоялось во что бы то ни стало.

— Да нет же, нет. Честное слово!

— Проверим. После дежурства заеду за тобой. Прокатимся. Кстати, и луну посмотрим.

— Но, Бэдди, ты не думаешь, что это опасно?

— Опасно? Почему?

— Говорят, что в горах скрывается много шахтеров. Они могут схватить нас, похитить твою машину, чтобы бежать, или… еще что-нибудь сделать. Кто их знает?

Последние слова прозвучали неуверенно.

— Уж не думаешь ли ты, что я спрячусь у тебя под юбкой?

— Какой ты храбрый. Прямо Уэйн [77] Популярный киноактер. .

— Ты сама такого выбрала, красавица.

— Может быть, и глупо так бояться, но…

— Слушай, крошка, ведь ты имеешь дело с помощником шерифа. Я не привык тратить время на пустые споры, понимаешь?

Она захихикала.

— Ты умница.

— Так будь готова, — сказал он, пропуская ее комплимент мимо ушей.

Ему хотелось закончить на этом разговор, но слишком велик был соблазн услышать ее ответ. Голос девушки звучал растерянно.

— Боже милостивый! Наверное, офицеру отказывать не полагается.

— И не заставляй меня ждать, слышишь?

Он повесил трубку и зашагал по комнате. Ему почему-то стало жарко после этого разговора. Та мексиканская бабенка все еще не шла у него из головы. Так что Лауре-Джин лучше не ломаться. Да, наверно, она и не станет, потому что сегодня он герой.

« 1-й убийца:А где теперь твоя совесть?

2-й убийца:В кошельке герцога Глостера.

1-й убийца:Ну, а вдруг она улетит, когда кошелек раскроют для расплаты?

2-й убийца:Пусть летит — кому она надобна?

1-й убийца:А вдруг она прилетит к тебе обратно?

2-й убийца:Я не хочу с ней знаться больше. Совесть — опасная штука. Из-за нее человек попадает в трусы: хочет он украсть — совесть мешает, поклясться — совесть остановит, согрешит он с чужой женою — совесть тут же его обличит. Этот стыдливый, краснеющий бес только поднимает в нашей душе распри да перечит всякому замыслу. Из-за него один раз я отдал назад кошелек, найденный на дороге; из-за него люди становятся нищими; его гонят из городов, как вредное создание; и всякий, кому хочется жить спокойно, прежде всего должен с ним развязаться».

Много туристов приезжали в Реату любоваться закатом. И тогда город напоминал купца, показывающего покупателям сокровища американского Юго-Запада. Подобно фиестам в некоторых городах, зрелище заката помогало возместить убытки; в гостиницах и ресторанах вздувались цены, шла бойкая торговля бензином и сувенирами, воскресные газеты восточных штатов помещали обширные рекламы, а индейцы получали возможность сбывать гончарные изделия, бисерные бусы и дешевые украшения.

В этот вечер закат был особенно живописен, поражая эффектами, которые любят начинающие художники: золотистыми веерами, палевыми перьями, всеми тонами красного — от темного, кроваво-малинового до нежнейшего розового, словно морская раковина, словно самые высокие перистые облака. Когда солнце скрылось за горизонтом, снег, сохранившийся на вершинах, сразу потускнел, а темно-синие зубчатые силуэты гор окружила золотистая кайма.