Ларс Лоренс - Утро, полдень и вечер

— Понимаю, — сказал Бэдди, почувствовавший себя взрослым. — Мы отвечаем за весь город, отсюда и нервное напряжение.

— Да, да, именно это я хотел сказать!

Тон у отца был такой, словно Бэдди изрек что-то чрезвычайно оригинальное. Полковник взял пиво, не поблагодарив жену (видно было, что он привык командовать ею), и выпил залпом полстакана.

— Значит, никаких неприятностей?

— Да нет, ничего особенного. А у тебя?

— Тоже. Хотя… — отец замялся, словно вспоминая что-то. — Этот здоровенный негр — ты знаешь его? — пытался задирать меня.

Бэдди удивленно свистнул.

— Ты имеешь в виду того верзилу, что сломал руку мистеру Смиту?

— Да. Он хотел толкнуть меня, но я его опередил — и как трахну! После этого он уже не рыпался. Негры вообще трусы. Ударишь его, и он уже просит пощады.

Бэдди прекрасно знал, что полковник лжет, но такой уж сегодня день, что лучше не выяснять, правду тебе говорят или лгут.

— Я не разрешал им поднимать на меня руку, — сказал он.

— А как же иначе! Ты ведь сын своего отца.

— Черт возьми, если они что-нибудь задумают против меня, так я знаешь, что сделаю?

Бэдди выставил палец и издал звук, напоминающий выстрел, но тут же раскаялся. Уж слишком по-детски это у него получилось.

— А что? Конечно, сделаешь. Если придется.

— Будь уверен, сделаю, — выпалил Бэдди.

— Крепкие нервы нужны, чтобы убить человека, — сказал отец. — Но если тебе попалась грязная работа — делай ее, чего бы это ни стоило. Это и значит быть мужчиной. Бери, что тебе дается в руки, пусть другие сами о себе заботятся.

— Правильно.

Бэдди было приятно, что старик разоткровенничался и разговаривает с ним, как с товарищем по Легиону.

— Надо стараться во всем быть первым.

— Вот именно, Бэд. Это я и хотел сказать. Надо думать прежде всего о себе, пусть проповедники толкуют что угодно. Все эти басни о смирении да кротости — для баб, сынок. Ерунда! Думаешь, если ты о ком-то позаботишься, он тебя отблагодарит? Как бы не так! А вот если он поймет, что ты можешь ударить его раньше, чем он тебя, так он на колени падет перед тобой.

— Верно, — согласился Бэдди. — И нечего извиняться, что бы ты ни сделал. А если будешь извиняться да благодарить, люди подумают, что ты слабый.

Это уже был камень в огород отца, который постоянно унижал его, заставляя извиняться перед матерью и Белл за грубости. Но отец не понял намека. Сейчас он думал так же, как сын.

— Вот именно, — сказал он. — Не распускай слюни. Если кого обидели, так ему и надо, будет ему урок, пусть знает, как жить, как добиваться успеха. Черт возьми, на том ведь и стоит наша страна, Бэдди!

Сколько раз Бэдди уже слышал это!

— Ты думаешь, нашу страну создали люди, которые только и делали, что извинялись? Думаешь, они проложили железную дорогу, чтобы помогать индейцам? Черта с два! Их девизом было: «Только мертвый индеец хорош!» Они или мы — вопрос стоял так. И мы хотели взять верх.

— Чтобы разбогатеть, — заметил Бэдди.

— Да, разбогатеть. Ну и что? Плевать мне на слюнявые бредни тощих проповедников. Я не вижу в этом ничего плохого.

Полковник распространялся бы на эту тему до самого ужина, если бы из соседней комнаты не появилась Белл.

— А, это ты, дурень. Привет! — сказала она, морща нос, чтобы поправить очки.

— Брысь на кухню, — буркнул Бэдди, указывая ей на дверь.

Белл поцеловала отца в лысину, а Бэдди показала язык. Брат ответил ей презрительной усмешкой. Остановившись у двери в кухню, она сказала:

— Лаура-Джин спрашивала, придешь ли ты на свидание.

— А почему бы мне не прийти?

— Она подумала, не пойдешь ли ты вечером на дежурство.

— Она подумала! С каких это пор женщины стали думать?

— А разве ты не дежуришь, Бэд? — спросил отец.

Бэдди хотел пропустить вечернее дежурство, но теперь из-за этой Белл… Он едва сдержался, чтобы не ударить ее.

— Конечно, дежурю. Не могу же я подвести товарищей!

— А Лаура-Джин Мангин интересуется, не собираешься ли ты подвести ее, — сказала Белл и вышла.

— Когда ты дежуришь, сыпок?

— Бэтт обещал, что в десять кончу. А ты?

— С двух ночи до восьми утра.

Отец встал и тяжело вздохнул.

— Пожалуй, вздремну немного перед ужином.

— Значит, к твоему дежурству я успею пригнать машину, — сказал Бэдди.

Он твердо решил, что отныне так и будет. Он не станет больше просить разрешения. Просто поставит в известность, и все.

Отец положил руку на плечо Бэдди.

— Конечно, сынок. Я горжусь тобой.

Ого! Такие слова он слышит от отца впервые. Стараясь не выдать своей радости, он сказал: