Гарий Немченко - Отец

— Не хватит, дак я от себя добавлю! — весело кричал Петя. — Дело все ж таки общее, тоже правильно… А я пока за этот год на права сдам!

Я уже, признаться, боюсь упреков, что не очень складно у меня выходит, что скачу от одного факта к другому, но тут такая история получается: хочется как можно полней о Травушкине, а он ведь такой старик, что во всякое дело влезет, надо ему или не надо, потому-то и мне приходится вслед за ним то в ту сторону, а то в эту…

Расскажу я вам о собаке по кличке Алкаш, а там судите сами: надо это было или, может, не надо.

Ребята-монтажники эту собаку из Темиртау привезли, из последней своей командировки. Там у них такая история: поставили подъемник для оборудования, и площадка его оказалась всего на шестьдесят сантиметров ниже крыши… Кому-то надо постоянно наверху торчать, чтобы нажимать на кнопку, а как ты там, если затишка никакого, а дело в середине зимы, холода страшные. Мучались они, мучались, а потом один и говорит: а дайте я. Только мне спальный мешок нужен. Ну, и, конечно, насчет прогрессивки. Спальный мешок ему выдали, прогрессивку пообещали твердо, оделся он потеплей и полез на верхотуру. Расстелил на площадке мешок, залез в него, да так чуть ли не месяц и пролежал, как Емеля на печке. Ну, если я скажу, что это Гриша Нехаев, все монтажники небось в один голос заявят, что ничего удивительного, дело это ему хорошо знакомое, лежать на боку — чуть ли не основное его занятие. И тут он, что называется, дорвался, отвел душу. Обленился до того, что обедать не слезал, требовал, чтобы котелок с горячим ему наверх подавали. Высунется из мешка, словно улитка, поест — и обратно. Храпит себе, что и внизу слыхать! Надо кнопку нажать — сперва дергают за веревочку, которая привязана к мешку… Гриша и глаз не откроет, ткнет пальцем, и спит себе дальше, сны смотрит. Другой раз разоспится так, что по пять минут дергают — и никакого толку. Стали бояться, что чего доброго стащат еще Гришу с площадки, и тогда инженер по тэбэ [4] Тэбэ — техника безопасности. велел Гришин мешок петлями прикрепить к специальным скобам, а самому Грише приказал обвязаться веревкой и зацепиться карабином за крюк.

И так Грише эта его работа понравилась, до того он вошел во вкус, что, спустившись на землю наконец, продолжал теперь сутками спать и в общежитии, где квартировали монтажники. Прогрессивку свою он получил, чувствовал себя герой героем, а потому решил, что может теперь и отдохнуть, и крепко загулял.

Командировка — дело такое, что, глядя на одного, и другим недолго втянуться, и потому начальник участка Пароконный серьезно поговорил со своими хлопцами, чтобы с Гришей на это время никто компании не водил. Оно и до этого охотников на дружбу с ним было мало — он, когда выпьет, становится хуже этого самого. А теперь остался он и совсем один, сделал вид, что смертельно обиделся, а на следующий вечер увидели, как он, пошатываясь, бредет по коридору, а рядом с ним, заплетаясь ногами и неловко поводя головою из стороны в сторону, семенит черная с белыми пятнами дворняжка.

Первого же встречного Гриша остановил и с вызовом сказал, кивнув на кобелька под ногами:

— Видал? Дружок мой. А что, законно, тоже алкаш, с ним теперь на пару…

А следующий, кого Гриша встретил, был начальник участка Пароконный…

Если коротко, то наутро Гриша умолял оставить его в Темиртау хотя бы до тех пор, пока у него сойдет синяк под глазом, но никто его и слушать не стал, отправили домой самолетом. Собаку взял себе Пароконный, но что ты тут будешь делать: кличка Алкаш уже успела к ней прицепиться, так и стали звать пса.

Командировка — дело веселое, в общем-то, до поры, а тут уже по дому начали скучать, и пес был для монтажников как находка: вечерами и учили его, кто чему, и, как могли, баловали. Собачонок оказался смышленый, на лету схватывал не только колбасу, и вскоре все к нему так привязались, что о том, куда девать собаку, в конце командировки двух мнений просто и быть не могло: ясно, что пес вместе со всеми должен был лететь в Сталегорск, на Авдеевку.

На конверторном, в городке у монтажников, сколотили ему хорошую будку, покрасили, и стал он в ней жить, прямо-таки сказать, припеваючи.

Утром ему из дома косточку несут, днем вместе с собою зовут в столовую…

Надо сказать, что монтажники, особенно когда вместе, могут себе и что-нибудь такое, что уже слегка через край, позволить: а как же, мол, знай наших! Так и тут. Бригада сидит за столиком, лясы точит, а в очереди — собака. Под ногами у чужих чин чином подвигается себе вперед, на ребят поглядывает. Перед самыми мармитами морду задерет: ав-ав!.. И все теперь как бы между прочим поднимаются, становятся теперь вслед за ней — обычное, мол, дело!