Гарий Немченко - Отец

Рассказывают, хотели его от этой привычки отучить. Один бригадир будто бы заметил его за штабельком, но не подал и вида, а потихоньку послал бетонщика с отбойным молотком — обойти Травушкина с тыла. Тот и подкрался сзади, пристроил отбойный молоток прямо у куратора под ногами. Включил его, и тот забил, что крупнокалиберный пулемет… Травушкин из-за штабеля выскочил, как ошпаренный, потом будто бы приостановился, дальше пошел неловкой походкою и тут же, известное дело, зачем, поехал домой, в поселок. Но кровь пить после этого не бросил, только и того, что дерганый стал пуще прежнего.

Может, это была и правда, про Травушкина чего только не говорили. Одни уверяли, будто куратор совершенно слепой, оттого-то хоть кирпичную стенку, а хоть сварной шов обязательно рукою потрогает, пощупает пальцами, а если уж наклонится, то так близко, словно при этом не только глядит, но еще и принюхивается. Другие голову давали наотрез, что это чепуха, все не так, видит он, хотя и очкатый, дай бог каждому, а вот слышать и действительно не слышит. Ты ему обещай не обещай, доказывай не доказывай, проси не проси — все мимо! Руки заложит за спину, бороденку задерет, смотрит куда-то вверх, будто угадать хочет, дождичек завтра или сухо. Повернулся потом и па-ашел!

«Ну, погоди-ка, такой-сякой, — в сердцах грозишь ты ему уже издалека. — Не я буду, если не всучу тебе подстанцию, хоть там у меня…»

И вот тут Травушкин, как на грех, и обернется. Внима-ательно на тебя посмотрит. А глухие, они что? Они ведь по губам понимают. И, выходит, выдал ты ненароком свою военную тайну: в следующий раз Травушкин не уйдет от тебя до тех пор, пока на этой самой подстанции, о которой и говорить-то стыдно, целую гору недоделок не накопает — на список вам и бумаги не хватит.

Говорили… но вообще-то не так просто передать, что о Травушкине говорили, тем более под горячую руку. Да, может быть, обо всем этом — уже, так сказать, по ходу дела?

Я-то, пожалуй, потому и взялся прежде всего о нем рассказывать, что после, когда раздумывал, каждый раз от этого танцевать и пытался: что же все-таки, думаю, за человек он, этот Травушкин? Где про него анекдот, а где правда?

А началось это несколько месяцев назад, когда Травушкин приказал Толику-безотказному откапывать фундамент по оси «А»…

Представить, действительно: идут вдоль ряда несколько человек, впереди — Травушкин, который сгорбился так, будто ему тяжело нести на спине костлявые свои руки, за ним — бетонщики. Бригадир Толик-безотказный и прораб Эдик Агафонов да двое рабочих. Фундаменты стоят один к одному, загляденье, кто понимает, опытному глазу и по верхушкам видать, что и ниже нуля, под землей, они тоже вылизаны будь-будь, как говорится, но где-то посредине ряда Травушкин как будто споткнулся, потоптался потом на одном месте, потоптался и говорит Толику: придется откапывать! Это почему? А да потому, отвечает Травушкин, что у него в основании нету почти полбока.

Тут, конечно, началась бы обычная история: сперва бетонщики удивлялись бы, доказывали, что ничего подобного, начали бы просить тихо-тихо, потом погромче, а после — чуть ли не за грудки. Да только тут другой случай. Эдик зевнул и отошел в сторонку, стал глядеть куда-то поверх колонн, будто все, что тут происходило, никак его не касалось, а Толик-безотказный сперва отер лоб, а потом только кивнул двум своим хлопцам, и те повернулись и молча пошли за инструментом.

Бригадиром Толик недавно, покрикивать еще не научился, и тут первый схватился за лопату. Откопали быстренько, и что же вы думали: все так! Когда отодрали с одного бока опалубку, раковина оказалась, и в самом деле, довольно внушительная.

Эдик, тот парень гордый, только глянул из-за плеча да поскучнел лицом. Хлопнул прутиком по сапогу и пошел себе. А Толик говорит:

— Два часа мне надо, Алексей Кириллыч! У меня и бетон заказанный вот-вот будет, сюда машину заверну, и все дела. Давайте через два часа, а?

Было самое начало первой смены, и договорились они на три — это Травушкин, считай, еще пожалел Толика.

Ну, только куратор с глаз, бетонщики опять то ж да про то ж: как узнал?

— А не обходил он вокруг, не топал? Пяткой в землю не бил?

— Да нет, токо подошли, а он сразу…

— А то, может, постучал, да пустота как отозвалась?

— Много ты сам услышишь?

— Он же как-то услышал!

— Дак то он! Он сквозь землю видит.

— Нюх у него, братцы, нюх!

Толик это собрание закрыл, потому что был злой, сказал, доски поотдирать, опалубку потом оставить только там, где раковина. Послал сказать на участке, чтобы приняли только полмашины бетона, а остаток пригнали сюда.