Луис Урреа - Дом падших ангелов

Однажды за завтраком он посмотрел на нее и говорит: «Флака, вселенная может поместиться в яйце». Мягко и осторожно, потому что не знала, как реагировать на эти выпады, чтобы не распалять его, она переспросила: «Да что ты, правда, Флако?» «Да. Но птица, высиживающая это яйцо, должна быть такой огромной, что мы не можем видеть ее. Интересно, что вылупится, когда вселенная треснет?» Она ответила: «Как интересно», а сама мысленно взмолилась, прося помощи у Господа и Девы Марии.

– Флака, – произнес он бодро и безмятежно, как будто они сидели за обедом ясным летним днем.

– Si?

– Помнишь, когда мы познакомились?

– Как я могу забыть? Спи.

– А потом я тебя целый год не видел.

– Да.

– А потом встретил тебя в кино.

– Я знаю, Флако. Я же там была. Спи уже.

– В гадком маленьком кинотеатре, мы его называли «Клоповник».

– Ага, ты там подцепил блох. Грязь была страшная.

– Мы смотрели фильм про кукольных людей. И ты сидела впереди меня.

– Про марионеток, Флако. У меня до сих пор кошмары.

– Я принес тебе пепси-колы.

– «Севен-ап», Флако. Ты называл его «ун-сьете-уп».

Оба рассмеялись.

– А потом… – протянул он.

– Перестань.

– На пляже.

– Фу, свинтус! – простонала она, закрыв ладонями лицо.

– На тебе было белое платье. И ты легла на песок. И я гладил твой зад.

– Эй, Ангел! Довольно!

– Ты лежала на моем пиджаке. И когда я гладил тебя, юбка задралась.

– Dios!

– Ты дрожала. Я видел, как твои пальцы впились в песок.

– Ох.

Ему было семнадцать, а ей шестнадцать.

Луна в ту ночь была как локон Божий. Ребятня из secundaria [145] Средняя школа (исп.). запалила костер метрах в трехстах от них. Вода была совсем черной, и белая пена прибоя светилась в темноте, и цепочка огней далекой автострады, рассыпанных серебристыми монетами, мерцала среди возвышенностей под призрачным небесным сиянием. Началось с поцелуя. Ее язык проник в его рот. Узкий, прохладный, хранящий вкус клубничного сока, который они только что купили на malecon [146] Пристань, причал (исп.). . Ангел сразу понял: этот язык – то, что надо. Она знает жизнь.

Сначала он опустился на колени рядом с ней. Вода, просочившаяся сквозь песок, намочила брюки. Он никогда раньше не прикасался к девушке. И ошалел, чувствуя, какие упругие у нее плечи и как они расслабляются под его руками. И как она вздыхает. И под тончайшей мягкостью податливой плоти ощущаются ребра. Ткань одежды не сдерживала жар ее тела. Лямки бюстгальтера на спине. И эти припухлости по бокам, где начиналась грудь. Он дрожал, но совсем чуть-чуть, как после долгой дороги с тяжелым грузом в руках.

А потом вдруг он уже гладит и раздвигает ее бедра, сам не понимая, как здесь оказался. Прильнул к ней. Вдыхая запах ее волос и ее духи. Ощущая будоражащий жар ее бедер даже сквозь брюки. И потом это белое платье, оно задиралось все выше. Появился новый запах? В горле жгло, он до боли стиснул челюсти. Перевел взгляд вниз и увидел, как подол платья поднялся, открывая ноги. И уже не мог остановиться. Он наклонился, заглядывая туда. Она знала, что он смотрит – бедра напряглись, она вся дрожала, – и, совсем ничего не понимая, он понимал, что происходит сейчас между ними. А потом на него нацелились холмы ее голых ягодиц.

– И я увидел твой зад.

Она рассмеялась своим низким похотливым смехом.

И руки скользнули вверх по бедрам и вошли в нее. Она вздрогнула и застонала, а он наконец выдохнул. Пальцы осторожно двинулись в жаркую влагу, он все время боялся, что не справится с собой, лицо пылало, руки тряслись. Она внутри была как океан.

– Я вся теку, – прошептала она. – Для тебя.

У него самого штаны промокли. Он не понимал, что происходит. Это что, всегда такое с мужчинами? Переживал, чтобы она не заметила. А потом забыл обо всем.

Это останется лучшим моментом его жизни до конца дней.

Они лежали в своей постели и одновременно на том далеком теплом пляже. Она прижалась головой к его плечу.

– А что потом? – спросила она.

– Ты была у меня первой.

– Ay! Какой ангел.

Он нежно коснулся ее лица.

– Я целовал тебя внизу!

Гордясь собой, он удовлетворенно заложил руки за голову. Прохладный трепет ее смуглых изгибов. Роковые тени между ягодиц. Сладковатый запах ее кожи и ее зада. Ее терпкий вкус, подобно алкоголю, струился по его жилам, кружа голову. И руки дрожали. Хотелось закурить.

Помолчав, она заметила:

– Но это еще не все.

Привычная уютная тишина растеклась между ними, теплая и грузная, как раскормленный кот.