Луис Урреа - Дом падших ангелов

Средний братец Хулио Сезар и его джинн среди жен, Паз, стояли рядом с сестрой Мэри Лу: Сезар – караульным между враждующими женщинами. Демилитаризованная зона, а не человек. Братья всю жизнь дразнили его Дональд Дак – он ничего не мог поделать со своим голосом.

Смогут ли дамы продержаться всю церемонию, не затеяв свару, это большой вопрос. Как только Паз чуть наклонялась метнуть ядовитый взгляд в сторону старшей сестры Сезара, он отважно смещался чуть вперед и своим подбородком перекрывал линию обстрела. Его прелестная вторая бывшая жена стояла поодаль с их общими сыновьями и вообще на него не смотрела. А первая жена? На ранчо где-то в Дуранго [121] Дуранго – штат в Мексике. – Примечание переводчика. . Старший Ангел, наблюдая эту картину, читал мысли, отчетливо написанные на лице брата: О чем я, черт побери, думал?

Поделом тебе , констатировал Старший Ангел. Я вот всю жизнь прожил с моей Флакой . И гордо вскинул подбородок.

Он уже купил двойной участок на кладбище, неподалеку от маминого. По другую сторону маленького клена, укрывавшего могилу от солнца. Рядом с Браулио. Они с Перлой будут лежать рядом. Так что под юбки ему заглядывать не удастся. На камне будет написано ФЛАКИТО И ФЛАКИТА, а ниже их имена и даты. Перла, кстати, хотела соврать насчет даты рождения, когда заказывали надгробие.

И они навеки останутся рядом. А со временем созвездием угасших звезд вокруг них вечным сном уснут их дети.

Лало шагнул к Младшему Ангелу.

– Ты как, Tio ? – шепнул он.

– Исполняю свой долг.

– Понятно.

– Твоя бабушка была добра ко мне. Говорила, бывало: «Я твоя мать номер два».

Краем рта Лало выдавил ухмылку и серию одобрительных щелчков: скитч-скитч-скитч.

– А я ведь даже не видел твою маму, а?

– Вроде нет.

– Она белая.

– Абсолютно. А ты как, в порядке?

– В полном, Tio . Все путем.

– Ну, глянь, какие дела! – с напускным пацанским оживлением воскликнул Младший Ангел.

– А то. А где твоя жена, Tio ?

– Ушла.

– Ушла в смысле ушла ? Или умерла?

– Ушла. А с ней вся моя мебель.

– Блин. Она белая.

– Ага.

– Друг, – сказал Лало, – в следующий раз бери цветную. Не бойся совершить расовое преступление. ( Скитч-скитч-скитч .) Тупую и цветную! – подтолкнул его локтем Лало.

– Orale , – ответил Ангел, а что еще он мог сказать?

Лало хохотнул, и они по-приятельски стукнулись кулаками. Потом Лало подтянул рукав, демонстрируя татуировку ПАПА.

Младший Ангел понимающе кивнул:

– Надо бы и мне такое сделать.

– Твоя должна быть БРО.

Они помолчали, оглядывая печальное собрание.

– В этой семье, – заметил Младший Ангел, – определенно много разговаривают. Но я не могу понять о чем. И кто все эти люди? – Он показал Лало свой блокнот, чем страшно развеселил племянника.

– Разговоры, ага, – наконец выговорил тот, отсмеявшись. – Все, что нам остается, это разговоры.

И с этими словами Лало вернулся на свой пост телохранителя за спинкой инвалидного кресла.

Поднялась небольшая суматоха, толпа расступилась, и на авансцену вывалился бедолага Кеке Контрерас. Он до сих пор играл в Барби, почти все из которых были голыми, а некоторые и без голов. Кеке напялил подаренный кем-то чудовищного размера жилет. Коричневая фетровая шляпа, доставшаяся от какого-то доисторического дядюшки, поникла под дождем. Ему могло быть и тринадцать, и семьдесят. Глаза косые. Неопрятная всклокоченная бороденка. Кеке его прозвали, потому что он не выговаривал слово «крекер». А печенье этот малый любил. Но известен был в округе постыдной привычкой забираться к людям в дом и воровать «Лего». «Лего» Кеке любил даже больше, чем печенье «Орео» или безголовых Барби.

Он приблизился к урне с прахом.

– Бабуля, – объявил он, – ты была самой лучшей бабулей на свете. – Обернулся к толпе: – Правда?

– Правда! – отозвался хор.

– Я хорошо поступил?

– Отлично, Кеке! – выкрикнул Старший Ангел. – Мы гордимся тобой, mijo !

Кеке, воодушевленный, снял шляпу.

– Старший Ангел! – воскликнул он. – Ты самый лучший Старший Ангел на свете. Как жаль, что ты помираешь.

Оглушительная тишина. Кашель.

– Мы все умрем, Кеке, – проговорил Старший Ангел. – Но не сегодня.

Кеке заулыбался.

– Она была моя бабушка? – спросил он.

– Нет, Кеке, – ответила Ла Минни.

– Я твой кузен?

– Сосед, Кеке.

Кеке радостно вскинул вверх кулак. Потом вспомнил, что надо сделать вид, будто утираешь слезы, и уковылял прочь.