Луис Урреа - Дом падших ангелов

– Орел в гнезде, – констатировал Лало.

И отогнул ногой тормоз, чтобы папа никуда не укатился.

Старший Ангел, обернувшись, рассматривал новые брюки сына. Пиджак. Вот татуировки – это плохо. Проклятые наколки чоло [117] Чоло – так называют в Мексике члена уличной банды. – Примечание переводчика. на руке.

Я хочу, чтобы на моих похоронах мальчик прилично выглядел, думал он о новом костюме сына. Хочу, чтобы Лало смотрел на фотографию и гордился, что был одет с иголочки. Понимал, что одевался как настоящий мексиканец, а не американец. И он будет помнить, что этот костюм ему подобрал его старик и что старик сам установил дресс-код для своих похорон. И будет благоговеть.

Вот чего всегда желал Старший Ангел – внушать благоговейный страх.

Могила – маленькая открытая шахта среди плоских надгробий, мозаикой разложенных по лужайке. Рядом с теми, кто остался, чтобы выразить уважение семье, отдельной тесной группкой – братья и сестра Старшего Ангела. Мэри Лу, Сезар, Младший Ангел.

Вражда и междоусобицы на время прекращены. Впрочем, они утешаются тем, что укоризненно качают головами, подмечая мелкие промахи друг друга. А потом устраивают тайные сборища на кухнях, дабы расчленить свои отсутствующие жертвы. Когда все кончено, те скорее напоминают истрепанные лохмотья старьевщика. Убеждения и альянсы сменяются, как времена года. Риторическое оружие всегда наготове.

Минерва стояла над могилой брата, смахивая с плиты листья и капли дождя. Словно таким образом могла защитить его сейчас. В изумрудном свете, под печальными листьями клена. В волосах тысячей бриллиантов поблескивали капли дождя.

Младший Ангел подошел, встал рядом, склонил голову.

– Минни, – начал он.

– Мой старший брат.

Надпись на камне гласила:

БРАУЛИО ДЕ ЛА КРУС

1971 - 2006

– Почти десять лет, Tio .

Минни всхлипнула. Он протянул ей бумажный платок из запасов Мэри Лу для похорон.

– Я иногда прихожу сюда поговорить с ним. Он был такой паршивец. – Она высморкалась. – Я даже ела стоя, представляешь? Завтракала. Когда еще в школу ходила. Так он, бывало, подкрадется и как гаркнет мне прямо в ухо, и мои «Чириос» разлетаются по всей кухне. – Минни рассмеялась. – Дурак, – сказала она надгробию.

– Прости, что я не приехал.

– Я рада, что тебя не было. Это было ужасно. – Она осмотрелась. – Не нужна тебе эта муть. Хорошо, что у тебя есть свой мир далеко отсюда. – Она помедлила, но все же сказала: – Прости, что по пьяни написала тебе.

Он погладил ее по спине:

– Я почувствовал себя особенно близким человеком.

Младший Ангел боялся Браулио. Мальчишка был тощим, но жилистым, как Брюс Ли. Иногда напоминал добермана, дрожащего от ярости перед прыжком.

– Там, где ты живешь, там красиво? – спросила Минни.

– Красиво, ага. И еще там живет Снежный человек.

– Ты всегда меня смешишь, Tio . – Она приобняла его одной рукой. – Иногда я ненавижу этот город.

– Переезжай в Сиэтл.

– Нет. Это родина. Здесь мое место.

Оба обернулись.

– Кто будет тут всем заправлять, если я уеду? – вздохнула она.

– То-то и оно.

– Хотя знаешь, что я тебе скажу, – жалко, что мой старший брат ушел. Самый старший. Они с папой сейчас сильно не ладят.

Младший Ангел смотрел непонимающе.

– Индио, – пояснила она. – Он… выбрал другой образ жизни.

– Ясно. – Хотя на самом деле ничего не ясно. Младший Ангел простил себя за то, что не помнит подробностей, если вообще знал о них когда-то. И не хотел знать.

Но Минни явно не собиралась оставлять его в покое. Она достала свой мобильный, открыла страницу:

– Глянь его Фейсбук.

Портрет в профиле – Мэрилин Мэнсон несколько лет назад, во всей красе, в наряде трансвестита с накладными грудями. Имя – Индио Джеронимо. Не зная, как реагировать, Младший Ангел выдавил:

– Э, ух ты.

– Правда? – возмутилась Минни. – Тогда почитай, что тут сказано.

Не-цисгендерный, не-гетеронормативный воин культурного освобождения.

– И это мой брат.

– Минни, не уверен, что понимаю, что все это значит. Но могу представить, почему твой отец не может с таким смириться.

– Думаешь, у папы с этим проблемы? Спроси лучше мою маму. Она ведет себя так, будто Индио для нее умер. Делает вид, что даже не скучает по нему. А потом мы с ней тайком встречаемся с ним поесть оладьев, но только чтобы папа не знал.

Он попытался осмыслить патриархальную мудрость, в итоге лишь тихонько присвистнул и смущенно откашлялся.