Роман Зинзер - Марк, выходи!

Арсен развернулся, подошел к своему мусорному мешку и потащил его на свалку. Я был доволен. Прогнал чувака. Кажется, впервые.

– Вот чего ты до пацана докопался, Маркуша? – спросил меня Санек. – Он издалека приехал, боится тут всех, а ты докопался.

– Пусть боится, – ответил я, и мы все вместе двинули купаться на Урал.

Когда мы вернулись с реки, я снова увидел Арсена. Он говорил с нашими старшими. О чем там шел разговор, было непонятно, но, видимо, старшаки на него наезжали. Наши всегда сначала на всех наезжают, даже на своих, если они пока новенькие у нас. Когда Жирик три года назад переехал в наш двор, ему тоже было несладко. Хотя ему пришлось проще, чем остальным новичкам: у него отец – мент. Как только это выяснилось, от Жирика отстали. Выяснилось причем не от самого Жирика. Он молчал про батю, даже когда его засунули в канализацию и закрыли сверху люк, чтобы он там часок посидел. Не слюнтяй Жирик, хоть иногда и ноет, что его на войну не берут.

Мы подошли поближе к старшим пацанам. Арсен увидел нас и показал на меня пальцем.

– Вот с ним я говорил, – сказал он.

– Маркуша! – подозвал меня Рома. С ним рядом стояли Таксист и еще какой-то старшак. Видеть я его раньше видел, но, как зовут, не помнил.

– Чего?

– Новенького чурку тут «наяривал» поутру, да?

– Чего? – спросил опять я.

– Я не чурка, – сказал Арсен. – Я из Армении.

– Помолчи, тебя еще «нарядим», – сказал Рома.

– Так чего, Маркуша, вырос, что ли? Большим стал на малышей лезть? А то, что сам еще штаны застегнуть не можешь, ничего? – Рома надулся и выдвинул челюсть вперед. Он всегда так делал перед тем, как кого-то ударить.

Я съежился.

– Да я что, – ответил я. – Он парашу не туда нес, ну я и сказал.

– Так и было, – поддержал меня Санек Струков. – Отстань от Маркуши, Ром.

– Ты варежку закрой, щегол, – Рома повернулся к Саньку. – Короче, так. Параша или не параша, по фигу мне. Триста рублей мне принесешь, ясно? А то командир тут, сука, нашелся.

– Почему? У меня нету, – ответил я.

– А раз нету, значит, не лезь не в свое дело. Триста. Как хочешь. Неделя тебе.

Я повесил голову. Денег у меня не было. То, что мне давали родители, десять-двадцать рублей в неделю, шло на карманные расходы: воду купить после футбола или мороженое. Трехсот рублей у меня никогда не было.

– Ром, а пусть подерутся, – сказал старший, имя которого я не помнил. – Твой малыш решил быкануть на новенького чуркана, вот пусть теперь докончит дело.

– Я не чуркан, – сказал Арсен.

– С тобой вообще базара нет сейчас, – сказал безымянный пацан.

– А что? Пусть. Вечером бокс устроим. Вы все участвуете, – распорядился Рома и кивнул мне, Саньку, Жирику и Арсену.

– Какой бокс? – спросил Арсен.

– Просто будь здесь в семь, туземец. Парашная машина уедет, и начнем, – ответил Рома. – Перчатки с вас, малыши. Все, чешите отсюда.

Рома сплюнул под ноги, закурил, махнул рукой друганам и пошел к своему подъезду.

Я думал про триста рублей и не думал про то, что теперь вечером мне надо драться с этим Арсеном. Денег у меня нет, а подраться – это не так уж сложно. Может, Рома забудет?.. Про деньги-то? Хрен он про деньги забудет. Не бывало еще такого.

– Что такое у вас бокс? Я не хочу ни с кем драться, – сказал Арсен.

Говорил он все же странно. Меня это раздражало. Да и вообще, он меня злил. Из-за него я на бабки сел теперь. И ладно б кому! Так нет, Роме, а значит, и Костяну. А я видел, как они с тех пацанов, кто не мог им деньги отдать, эти самые деньги выбивали. Даже со своих. Со своих, правда, редко. Не повезло мне, короче. И, что случилось с Бажовым, Рома теперь мне не расскажет.

– Да пошел ты, – ответил я Арсену и отвернулся.

Санек все объяснил этому Арсену за меня.

– Ну, мы иногда во дворе бокс устраиваем. Четыре раунда по две минуты. Ринг кирпичом рисуем. Перчатки только надо добыть. Мы их из пенопласта делаем. Находим коробку из-под холодильника или чего-нибудь такого, там внутри полно пенопласта, и из него делаем. Под пальцы, главное, выемки сделать, чтобы удобно. Вот.

– Бокс – это классно, правда. Только ногами пинаться нельзя, – добавил Жирик. – Подеретесь для вида, старшие забудут, и все.

– Забудут они, как же! Мне теперь три сотни искать. Все из-за тебя, – я повернулся к Арсену и сказал это так громко, что, кажется, забрызгал его слюной.

– Маркуша, хорош ныть, – сказал Санек. – Ты как Жирик, честное слово.

– Потому что не тебе три сотни искать.

– Ладно. Решим, – закончил беседу Санек. – Меня вон уже зовут домой есть.