Роман Зинзер - Марк, выходи!

Мы сбились в кучу, Рома ткнул всех малышей кулаком в плечо и отправил нас по домам.

– Завтра поговорите, – сказал он и закинул за нижнюю губу насвай – темные шарики из известки и чего-то еще. – Сегодня все. По хатам. Мамы ваши ждут.

Мы с Саньком послушались и пошли домой. Рогатки мы заныкали по дворовым кустам: еще пригодятся. Жирика во дворе уже не было, и начинало темнеть.

– А зачем Рома насвай кидает? – спросил я Санька.

– Ну, это как сигареты. У старших когда сигареты кончаются, то они насвай за губу закидывают и кайфуют.

– А берут они его где? Он дорогой?

– Да на рынке. Я сам видел, где продается, – ответил Санек. – Два рубля за пакетик.

Два рубля – это чуть дороже мороженого. Дешево. Раза в три дешевле любимого всеми старшаками «Мальборо» красного.

Этой ночью я тоже спал плохо: радости было выше крыши. Уделали «Мадрид»! И я «Мадрид» уделал. О том, что меня скрутили и только Санек меня спас, я не думал.

На утро все пацаны вышли гулять пораньше. Я был на улице первым, зашел за Саньком, Жириком, еще за парочкой малышей. Никого из старших видно не было. Наверное, напились, накурились и спали. Только одинокий Дрон сидел на лавке и говорил сам с собой. Я обошел его стороной так, чтобы он меня не заметил.

Санек вынес на улицу мяч, и мы пошли на наше футбольное поле за двором гонять в футбол. Из собравшихся пацанов только Жирик вчера не сражался с «Мадридом», и говорить ему с нами было не о чем. Жирик молчал и просто пинал мяч.

– Надо нам свою войну устроить, – предложил Санек Струков, – чтоб без старших, «Мадрида» и всего этого.

Я понимал, почему он это предложил. Ему тоже было жалко Жирика. Санек, да и я, да и вообще все мелкие понимали, что Жирика воевать с «Мадридом» не возьмут, хоть Жирик и был нормальным пацаном.

– И кто с кем будет? – спросил я. – Да и где?

– Да тут же. Во дворе. Вокруг поля, – ответил Санек и, оглядевшись, добавил: – На Урале можно. Или в Лётке.

– А с кем? – спросил Жирик.

– Ну, между собой поделимся. Так же рогатки, щиты. Как на самом деле. Палки из цикория можно сделать. Только не допинывать друг друга, и все, – ответил Санек.

– Ну можно, – все пацаны почти хором согласились.

Воевать всем очень нравилось. И то, что мы после вчерашнего были живы-здоровы, только увлекло нас еще больше. Всем хотелось подраться еще.

– А Бажов там не помер? Говорят, сильно его подстрелили. Чего он, вообще, полез? Сидел бы в своем укрытии и боялся, как обычно.

– Да не помрет такой. Бажов явно что-то задумывал, но не получилось: стрела прилетела не вовремя.

– С велосипедами он не очень-то придумал, – сказал кто-то из малышей. – Вон их как сразу «выкосили».

Мы погоняли в футбол два на два на одни ворота, а потом вернулись во двор. Там уже все местные проснулись и вылезли на воскресную прогулку. Днем наш двор выглядел очень прилично: деревья, деревянные домики, люди. Вечером появлялся Костик со своими мопедами и наркотой, и всех людей живо сдувало по домам.

В середине июля было очень жарко. Мы через день отправлялись делать заплывы на Урал. Хотя «заплывы» – это уже не то слово. Не получалось в этом году заплывов. Урал сильно обмелел, и почти везде его можно было перейти пешком. Иногда мы с пацанами отходили дальше от пляжей, чтобы найти места, где было поглубже.

Всего неделю назад брат Санька Струкова, Диман, нашел отличный обрыв для ныряний. Он потом слег с ветрянкой, и мы уже без Димана ходили сигать с этого обрыва. Высота – метра три или даже четыре, глубина – не достать. Разбегаешься, отталкиваешься и бомбой плюхаешься в воду. Кто-то зажимал нос, кто-то прыгал так. Некоторые пацаны пробовали нырять «щучкой», с вытянутыми руками и лицом вперед, но я так даже не пытался. У меня обязательно что-то пойдет не «как надо», и я шлепнусь на воду плашмя, отобью себе пузо и поперхнусь водой. Нет, пока только бомбочкой: так надежнее.

Наш «прыгучий» обрыв был в пятнадцати минутах пешкодралом от двора и в ста метрах от главного пляжа. На пляж купаться и загорать ходили семьи с малыми детьми. Нам, пацанам, там было скучно, и мы уходили чуть-чуть дальше, вверх по течению.

В этом году посреди Урала появился остров. Раньше там была только мель, а сейчас остров. Частенько после прыжков с обрыва мы оставляли одежду на берегу и доходили по воде до этого нового острова, чтобы развалиться там и позагорать. Остров был полностью из мелкого песка и очень теплый. Санек говорил, что лежишь как будто на море. Он один из нас всех на этом море был и видел его, поэтому мы ему верили.