Светлана Нина - История в зеленых листьях

– Ты по сторонам смотрел или на сериалы по федеральным каналам? Кто из современных женщин живёт лишь любовью? Создал себе стереотип и упиваешься им. Так было, когда вы нам ради собственного удобства отреза́ли пути ко всему остальному, и мы вынуждены были развивать лишь сферу чувств, а выражаться в плетении кружев. Женщины прикрывают любовью свою потребность быть признанными обществом, а для этого им нужен мужчина. Зачастую даже не важно какой. А красивые сказки про самоотречение – вывернутая система ценностей и общественные барьеры.

– Я знаю, как ты любишь разглагольствовать.

Мира раздражённо смолкла, забыв непроизнесённую фразу.

– Ну, я хотя бы не насилую женщин за деньги.

Вот оно, сказала! То, что подтачивало, изливалось желчью. Её живой взгляд покрылся налётом безжизненности и тусклости северного льда.

Арсений напрягся. Мира смотрела на него со странной смесью омерзения и пустоты на месте когда-то развивавшихся в душе уважения, симпатии и ревности.

– Что молчишь?

– Манипуляция чувством вины… как это старо, но неизменно работает. Свободные люди, нашедшие себя и отделившие зёрна от плевел, никому не нужны.

– Не нравится, когда всплывают наружу мерзкие подробности, которые не укладываются в образ?

– Отнюдь.

– А, напротив, ты гордишься. Ведь эксплуатация раба, который не может дать отпор из-за тотальной экономической незащищённости, – это так здорово! Заставляет себя чувствовать хозяином жизни.

Арсения резануло. Он всем и каждому доказывал свою мужественность частой сменой женщин, но так и не доказал её самому себе.

– Это их осознанный выбор! – отчеканил он.

Мира прыснула. Жалость к Арсению и потребность объясниться, которая толкнула её приехать сюда, изжили себя в её душе.

– А потом ещё можно начать говорить, что бедные без прав сами хотят такой участи. – Мира начала задыхаться. – Как рабочие в индустриализующейся Англии, как наши крепостные, проигрываемые в карты. Знаешь, отчего виктимлейблинг исходит на самом деле? От махрового капитализма, где все эксплуатируются и все несчастны, но вместо того, чтобы признаться себе в этом, направляют инверсивный гнев на таких же подневольных простаков. В пример приводят единицы преуспевших и презрительно кривятся на инвалидов, которые из этого марафона слились. По своей воле, наверное. Никто ничего никому не должен… Но ты почему-то должен всем за самые базовые права, даже за грязную воду из крана.

Арсений припомнил двоякое чувство, настигающее его в момент вынужденной для женщины близости с человеком, которого она не выбирала. Яростное желание считать, что она пошла на это добровольно, что она испорченная и потому недостойна жалости. Как он ни пытался видеть беспринципных хищниц, оправдывая себя, печаль в их глазах, когда они ревностно смеялись над его шутками, так и не затянула Арсения в утопичную иллюзию собственного превосходства. Но он, как и прочие, активно заглушал позывы совести. После женщин, которым не повезло, легче было возвести Варю на пьедестал и не касаться её, опасаясь обмазать собственной похабщиной. Чтобы не проецировать на неё свою фрустрацию и не обвинять в падении.

– У каждого есть выбор, – повторил он.

– Выбор? Выбор?! – закричала Мира. – Как ты смеешь! Ты ничего не знаешь о женщинах! Выбор между голодной смертью и проституцией?! Или выбор уехать в другую страну на работу и оказаться вместо неё в притоне?!

Он и правда не знал… Слишком сильно привязанность к матери, отстранённой из-за его изначальной для неё неправильности, захлестнула трезвый взгляд, который он обращал на что угодно, но не на женщин, которых хотел зацепить в кольце себя. На заре его жизни мать хотела заменить его девочкой. Она дала ему свободу, отправившись в собственную жизнь, а он не знал, что делать с этой свободой, не понимая тех, кого заглушали родительские тиски.

– Зато ты их знаешь слишком хорошо, видимо.

– Я их понимаю. А ты в угоду собственному удобству закрываешь глаза на то, что может пошатнуть твоё самомнение избавителя и святого. Ты будешь говорить мне, что они осознанно шли на это… И будешь лицемером.

– Ты видишь вещи только с одной стороны.

– А ты – нет?! Ты хочешь думать, что нищая женщина, поставленная в безвыходное положение, мечтает о вынужденном сексе с незнакомцем! Какая-нибудь иммигрантка без образования, которую насиловал отец или которую бросила мать, прямо-таки жаждет овладеть тобой! А она не виновата в твоих семейных драмах или в том, что ты хочешь самоутвердиться за её счёт! Я ненавижу тебя! Ненавижу!!! Когда я представляю, что ты насиловал женщину, которая не могла дать тебе отпор, да ещё выставлял себя её избавителем, мне хочется покалечить тебя! Ты – олицетворение всего, из-за чего я ненавижу людей!!! Лицемер, собственник, подлец!