Елена Чумакова - Гроздь рябиновых ягод

В эту поездку у неё не было желания вступать в разговоры с соседями по купе, она сидела, отвернувшись к окну, провожала глазами увязнувшие в снегах деревья и кусты. Смеркалось. Мелькнёт изредка полустанок, несколько домов, редкие огоньки, и вновь снега, деревья… Поезд всё дальше увозил её в ночь.

Настя сама осталась вдовой в тридцать два года, испытала, что такое одной поднимать детей, без защитника, без кормильца, без любви. Но она хоть девять лет была с любимым мужем! А дочка? Ведь и годочка не прожила, в двадцать лет осталась вдовой с ребёнком на руках! И где она сейчас? Может, скитается бездомной по чужому городу? Настя надеялась, что все удары судьбы приняла на себя, а дочкам достанется спокойная и счастливая жизнь, ан нет! И на их долю хватает горестей! Она ещё не видела внука, не держала его на руках, а в сердце уже поселилась тревога за него.

На следующий день пейзаж за окном поменялся, снега и лесов становилось всё меньше, потянулись унылые безлесые степи. Местами снега было так мало, что проглядывала голая чёрная земля. Ветер гнал позёмку, а вместе с ней летел, подскакивая, кустик перекати-поля, остановился, зацепившись за былинку, и вновь понёсся неведомо куда. Вот так и её гонят суровые ветры по жизни, не давая где-либо пустить прочные корни. Только-только жизнь наладится, появятся дом, друзья, работа, сложится нехитрый быт, как вновь жизнь срывает с места и несёт в неизвестность. Что-то ждёт её в чужом краю, где нет у неё ни дома, ни поддержки знакомых, ни работы, только два родных существа, которые сами нуждаются в её помощи?

На третий день поезд прибыл в Краснодар, отсюда до Новороссийска Насте предстояло добираться местным поездом. На перроне было тепло, но ветрено и сыро, под ногами хлюпало месиво из снега, воды и грязи. Валенки быстро промокли, в тулупе было жарко. Хорошо, что в чемодане у Насти лежали пальто и ботинки. Она переобулась и переоделась в зале ожидания. Однако ни тулуп, ни валенки в чемодан не помещались, пришлось увязать ещё один узел. Настя с тревогой смотрела на груду багажа: как за ним уследить, как ей всё это донести до поезда? Вон сколько сомнительных типов шныряет по залу.

Купив в кассе билет, удивилась, что в нём не указаны ни номер вагона, ни место, только номер поезда. Кассирша на её вопрос отмахнулась:

– Та куда влезете, там и сядете…. Следующий!

Поезд прибыл к перрону ночью, тут только поняла Настя фразу кассирши. В составе было всего четыре вагона, а народу – полный перрон. Как только открылись двери вагонов, народ кинулся внутрь, сметая проводников, отталкивая друг друга, передавая чемоданы через головы. Настя в растерянности стояла со своими узлами у вагона, толкаемая со всех сторон. Рядом открылось вагонное окно, из него высунулся парень в кубанке:

– Мамаша, подь сюды, давай чемоданы!

Какая-то бабка протиснулась сквозь толпу, сноровисто подала свой багаж парню, потом он подхватил и её саму, втащил в окно. Настя кинулась к нему:

– Родненький, помоги и мне! Сама не влезу!

По радио бесстрастный голос объявил об отправлении поезда. Паника на перроне усилилась. Парень на минуту замялся, потом протянул руки:

– Давай свои узлы, тетка, только быстро!

Вещи исчезли в вагоне, Настя протянула руки, парень усмехнулся, сдвинув кубанку на затылок:

– Вещички забрал, а ты мне зачем?

У Насти сердце ушло в пятки. Состав лязгнул, дёрнулся, проводники, отбиваясь от тех, кто не смог сесть, пытались закрыть двери. Парень рассмеялся:

– Да шучу я! Давай руки живо, – и втащил Настю в окно.

Она кое-как втиснулась на место на жёсткой полке, потёрла трясущимися руками разбитую коленку. За окном проплыли последние станционные огни, в вагоне стало почти темно, освещался он всего лишь двумя фонарями – в начале и в конце вагона. Настя вспомнила осеннюю поездку в мягком вагоне, как она отличалась от этой! А она-то думала, что теперь все поезда такие комфортные!

Поезд прибыл в Новороссийск рано утром. Настя перетащила вещи на привокзальную площадь, огляделась, присев на чемодан, и не поверила своим глазам: вокруг вымощенная плиткой сухая чистая мостовая, никакого снега, на газонах зелёная травка, на ветвях деревьев набухшие почки, впереди над горной грядой встаёт солнце, лёгкие облачка плывут по голубому небу. Словно из начала февраля она сразу попала в конец апреля. Мимо, постукивая каблучками, прошла дама в лёгком макинтоше и замысловатой шляпке, неся новенький чемодан с металлическими уголками, окинула Настю пренебрежительным взглядом. Настя словно увидела себя со стороны: в съехавшем на затылок платке, вспотевшая в тёплом пальто, в ношеных ботинках, вокруг узел, вещмешок, потёртый, купленный ещё в Малмыже чемодан. Ей стало досадно: ведь всю жизнь работала, себя не жалела, а на наряды так и не заработала. Вот тебе и «все равны»!