Виктор Баранец - Офицерский крест [Служба и любовь полковника Генштаба] [litres]

Все сидели молча.

У Гребнева, Померанцева и Томилина было такое выражение лиц, будто их поймали на месте преступления.

– Ндаааа, – первым отозвался контрразведчик Фролов, – интересное кино, Яков Абрамыч. Вы такой содержательный собеседник. Жаль, что я с вами поздно познакомился.

– Товарищ полковник… Алексей Алексеич, – вдруг насмешливым тоном отозвался Гребнев, повернувшись к Фролову, – когда Яков Абрамыч выпьет лишнего, он и не такое может наговорить…

– Да-да, знаете ли, по пьянке и не такого можно наговорить, – поддержал Гребнева Померанцев, – да мы все тут немножко перебрали. Трудный день, нервы. Утром проснешься, бывало, и уже не помнишь, о чем вечером был разговор… Правда же, Яков Абрамыч?

– Я правду говорю в любом состоянии, – отозвался задумчиво Кружинер, – независимо от количества выпитого.

– Предлагаю закончить этот тяжелый разговор, – суетливо сказал Гребнев, поднимаясь со стула, – такой разговор надо вести по трезвости. А сейчас всем надо выспаться, господа.

Гребнев, Померанцев и Томилин ушли, не подав на прощание руку только Кружинеру.

– Кажется, они на вас сильно обиделись, Яков Абрамыч, – с ухмылкой произнес контрразведчик и кивнул в сторону двери. – А я бы с вами еще побеседовал. Интересный вы человек, так много знаете. Приходите завтра утром ко мне в номер, я в двадцатом квартирую…

Попрощавшись со всеми и пожелав спокойной ночи, полковник ушел.

– Я бы за такое хамство и Гребневу, и Померанцеву морду набил, – возмущенно сказал Гаевский. А Кружинер лукавыми глазами посмотрел то на полковника, то на генерала и заговорил:

– Однажды к старому одесскому врачу пришел медик-практикант и спрашивает:

– Доктор, а что посоветуете прописать человеку от хамства?

А врач ответил:

– Лучше всего помогает парочка гематом.

Никто даже не ухмыльнулся.

Старик ушел, постукивая по затертому линолеуму гостиничного пола своей черной тростью.

Гаевский хотел выйти за ним, но Курилов остановил его:

– Артем Палыч, задержись на минуту, есть разговор.

– Ндааааа, ну и страсти тут у вас, ну и страсти-мордасти, – сказал Курилов Гаевскому когда они остались вдвоем в номере, – не завидую тебе… В такой серпентарий попал. Боюсь, что теперь Померанцев не только этого старика Кружинера, но и тебя съест. Без соуса…

– Чему быть, тому не миновать, – грустно ответил Гаевский, все еще мысленно продолжающий схватку с Померанцевым. – Но какой хам все-таки этот ваш дружок Померанцев!.. Какой хам! Так деда обидеть…

– Да, он старика сильно оскорбил и обязательно должен извиниться… Я тоже ему скажу. Я настою! Но Померанцев никогда мне другом не был, – сдал назад Курилов, – так, напарник по хорошей рыбалке… А ты, я вижу, не изменился, все так же катишь бочку на начальство…

– Я у Кружинера учусь, – с ухмылкой ответил Гаевский.

– Кружинеру уже терять нечего, он глубокий пенсионер, – тут же парировал Курилов, – а тебе о карьере, о росте, о перспективе думать надо, Палыч. Я же тебе говорил… Полковник, портящий настроение начальству, никогда генералом не станет…

– Но ведь и о совести думать надо, Андрей Иванович, – раздумчивым тоном отозвался Гаевский, – противно молчать, когда на твоих глазах ложь или самодурство творятся.

– Ладно, ладно, мы что-то в высокие моральные материи углубляемся, давай об этом пока не будем, – скороговоркой зашелся Курилов, – у меня к тебе есть не менее важный разговор… Я, собсно, зачем тебя сюда пригласил?.. Тут вот какое дело… Сердюков с Вакаровым, как ты знаешь, стахановскими темпами продолжают кастрировать военную приемку. На ракетном заводе, где делают для испытаний «карандаши», из двенадцати военпредов только четверых оставили! Одному из них до пенсионного возраста полтора месяца не дали дослужить, представляешь? Полтора месяца! Так он решил за это и Гребневу, и Померанцеву на полную катушку отомстить. Взял и настучал в военную контрразведку, что некоторые блоки от старых ракет, на «карандаш» ставят… Берут на складе, подкрасят и ставят… Представляешь? Сейчас проверка началась.

– Так, может быть, потому и «карандаш»?..

Курилов не дал Гаевскому договорить:

– Так, может быть, потому и… Но это еще доказать надо. А вдруг – поклеп и навет? Так что будь в курсе… Но это я о печальном. Есть и приятные вести. Мне звонил Журбей, хочет тебя у Померанцева на программирование своего «Громовержца» выпросить… Как ты на это смотришь?

– Я бы с радостью, но Померанцев ведь поперек дороги теперь наверняка встанет.