Виктор Баранец - Генштаб без тайн. Книга вторая

Возле Генштаба меня остановил корреспондент «Советской России». Стал расспрашивать, что думает арбатский офицер о «победе над мятежниками». Я сказал, что это очень черная победа, что мне после нее стыдно ходить в форме по городу. После того как материал был опубликован, старый шахтер, по-моему, из Кузбасса, прислал в «Советскую Россию» письмо, в котором упрекал меня в трусости и демагогии. Он писал, что настоящие офицеры были вместе с защитниками Белого дома с оружием в руках, а кисейные — вздыхали по углам Генштаба.

Я не знал, что ему ответить. У него была своя правота. «Если вы такой патриот, — писал он, — то почему не взяли оружие и не пошли на помощь парламенту? Надо не рассусоливать, а смести с лица земли преступную власть».

Были такие мысли.

И не у одного меня.

Но вовсе не трусость и не боязнь потерять насиженное место удерживали от такого шага. И что началось бы в России, если бы в те дни пошли друг против друга батальоны, полки и дивизии, ведомые генералами и полковниками?

Мы уже хорошо знаем, чем заканчивается деление на «красных» и «белых».

Еще с лета 1992 года стало заметно, как в армии вызревает клан тех, кто явно или скрыто противился Кремлю. Критических выпадов облеченных большой властью военачальников в сторону высшего руководства страны и армии становилось все больше.

С язвительной дерзостью делал публичные заявления командующий 14-й армии генерал Александр Лебедь. Он все чаще позволял себе похлопывать по плечу президента и министра обороны, призывая их: «Хватит ходить по миру с сумой. Как козлы за морковкой. Хватит. Пора за дело браться и державность блюсти».

Во время командировки в Тирасполь осенью 1992 года я был поражен бунтарским духом Офицерского собрания армии Лебедя: выступающие открыто несли по кочкам президента, министров обороны и иностранных дел России из-за их маловнятной политики в регионе. И особенно — в отношении дальнейшей судьбы объединения (через некоторое время дойдет до того, что офицеры армии устроят коллективное обсуждение директивы министра обороны, разнесут ее в пух и прах и будут даже грозить игнорированием приказа).

Почти в том же духе проходило и Офицерское собрание Черноморского флота, когда обсуждался вопрос о его разделе с Украиной и местах базирования. Собрание приняло обращение к президенту и правительству, в котором прямо и между строк выражалось недовольство черноморцев политикой российских властей.

И здесь, в Минобороны и Генштабе, становилось все больше людей, которые заявляли о своем несогласии с решениями президента, правительства, министра. «Не согласен — пиши рапорт, и до свидания!» — так советовал своим самым строптивым генералам и офицерам Павел Грачев.

Служил у нас в центральном аппарате МО полковник Роберт Быков, человек с безоглядной смелостью в суждениях и страсть как не терпящий несправедливость. Когда однажды вышел президентский указ и «во исполнение» его — приказ министра обороны, которые ущемляли интересы военных пенсионеров, Быков написал открытое письмо «верхам», а затем в одной из телепередач сказал властям все, что про них думает. Полковника признали «опасным». По распоряжению министра он был сначала убран из Минобороны в Главкомат ОВС СНГ, а затем его и вовсе уволили из армии.

Не всем у нас на Арбате хватало смелости писать открытые письма президенту, премьеру или министру обороны.

Однако среди тех, кто все чаще высказывал на совещаниях несогласие с некоторыми решениями Ельцина или Грачева, были уже и заместители министра обороны, Главкомы видов Вооруженных сил и родов войск. Но эти арбатские «семейные» раздоры у нас старались не разглашать. Зато в прессу все чаще стали просачиваться сведения о росте негативного отношения армии к высшей исполнительной власти.

Некоторые газеты опубликовали выдержки из конфиденциального документа Центра социологических исследований Минобороны РФ, содержащего итоги опроса, проведенного в войсках и на флотах. Утверждалось, что почти 90 % личного состава крайне отрицательно оценивают деятельность президента и правительства. Из Кремля и кабинета министров раздался громкий окрик. После этого на документы Центра был наложен гриф «Не для печати».

Для власти, будь она царской, советской или демократической, всегда неприятно, когда на нее ворчит армия. Но тем не менее каждая власть обязана знать о себе правду. Однако флаги на Кремле поменялись, а его нелюбовь к критике осталась.