Э. Дж Пирс - Дорогая миссис Бёрд… [litres]

Люблю тебя,

P.S. Я спросила у папы, он говорит, что ангина так не передается.

Понедельник, 21 апреля 1941

Милая Банти,

Бабушка сказала, что тебя скоро выписывают, это правда? Я так рада, я безумно рада!

В деревне все тебя очень ждут. В Лондоне без тебя будет очень пусто. Мы с тобой совсем не виделись, но я знала, что ты где-то рядом.

Мистер Коллинз спрашивал о тебе. Я сказала, что у тебя все хорошо.

Хорошей тебе поездки.

С любовью,

P. S. Думаю наведаться домой через неделю – у мамы день рождения, могу захватить что-нибудь из квартиры, если тебе нужно.

Я писала Банти каждый день. Ответа не было.

Я пыталась писать Банти о том, что могло бы ее развеселить, понравиться ей, хотя бы заставило улыбнуться. О том, как я живу, я почти ничего не говорила. Хорошие новости – и она подумает, что я веселюсь, пока она висит на блоках. Плохие – решит, что жалуюсь по пустякам.

Так я и лавировала, стараясь избегать крайностей.

Еще я писала Чарльзу, а в голове занозой сидела мысль о том, бросит ли он меня, когда наконец узнает всю правду. Я не могла решиться и рассказать ему об этом. Вместо этого приходилось писать о работе, которой было много, и о Банти, которая шла на поправку. Конечно, он ужасно сожалел о смерти Билла, и переживал за всех нас. Отвечал на каждое письмо, радуясь, что с Банти Все Хорошо и у него тоже Все Вполне Нормально. Мы общались на совершенно обыденные темы, так как он скучал по обычной жизни. Он всегда подписывал письма «Не сдавайся, дорогая. Твой Чарльз».

Но мне еще никогда не было так одиноко.

Каждый раз я отправляла письмо Банти в надежде, что она мне ответит. Каждый раз я держала крестики, опуская его в почтовый ящик – не помогало. Миссис Тэвисток сообщала все новости маме с папой, а те, в свою очередь, звонили мне. Каждый раз я слышала одно и то же: Прогресс Налицо, Видимое Улучшение, но Банти Ужасно Устала и доктора говорят, что ей следует Больше Отдыхать. Даже папа толком ничего не знал, так как миссис Тэвисток сама наняла сиделку и частного врача, который, по слухам, был Чрезвычайно Хорош.

Мне очень ее не хватало. Ее и Уильяма. Не того, с кем я ссорилась, а того, с кем была знакома с четырнадцати лет, с кем вместе выросла. Все еще не верилось, что его больше нет.

Банти уехала из Лондона, и шансы увидеть ее стали совсем призрачными, но я радовалась, что она теперь в деревне. С приходом весны гитлеровцы взялись за нас всерьез – Люфтваффе бомбили город не часто, но подолгу. Каждый раз казалось, что хуже уже не станет. До последнего никто не знал, будут ли бомбить Лондон, Бристоль, Сандерленд или Кардифф, и от осознания того, что люди гибли не в твоем городе, а где-то еще, было ничуть не легче. Неясно было, чего хотел добиться Гитлер, но даже Джоан, обладавшая истинно гладиаторской выдержкой, мрачно интересовалась, когда этому Проклятому Ублюдку все это надоест.

Прошло два месяца со дня трагедии, и я иногда ощущала себя машиной, которая с раздражающей размеренностью расходует энергию на каждое действие. Но поддаваться пораженческим настроениям я все же не собиралась, и по утрам, когда солнце светило ярче обычного, а весна торопила лето, я шагала по холлу Лонстон Паблишинг, улыбалась и махала секретарше, и от этого на душе становилось чуть теплей.

Я брала дополнительные смены в пожарной части или засиживалась в редакции допоздна, это занимало почти все мое время, и я была этим довольна. Тяжело было оставаться одной, но не хватало духу погулять с подругами или самой сходить в кино. Спала я все оставшееся от работы время, вернее, пыталась спать. В последнее время с этим было не очень.

Прислонившись к стенке лифта, я попыталась вздремнуть, пока он ехал на третий этаж. Два журналиста из « Ивнинг Кроникл» обсуждали какую-то сенсационную статью, избегая имен, и несколько месяцев назад я бы развесила уши в надежде услышать что-то исключительное. Но сейчас я закрыла глаза, желая, чтобы лифт застрял и я смогла поспать, усевшись на полу.

– Доброе утро, Кэт, – толкнув дверь в длинный темный коридор нашей редакции, я заглянула в ее каморку по пути в большой офис, где уже чувствовала себя, как дома. Кэт была хорошей подругой, и с ней всегда было приятно поболтать. Но сегодня ее рабочее место пустовало, и на вешалке не было пальто.

Вместо нее мне попалась Миссис Бёрд, сверкавшая глазами, как грозовая туча.

Звонила мама Кэтлин – ее дочь снова слегла с ангиной, и на этот раз речь шла об операции. По мнению миссис Бёрд, это было очередным проявлением слабости, и она явно была не в духе.