Э. Дж Пирс - Дорогая миссис Бёрд… [litres]

Билл только что сделал моей лучшей подруге предложение.

Не время было думать о ссоре с ним или о споре с Банти из-за этих дурацких писем. Сбылась ее самая сокровенная мечта.

Миг – и за столиком закипел самый настоящий водоворот объятий, поздравлений, восторженных визгов, слез радости и восклицаний, и Чарльз крепко жал руку Билла, повторяя «Молодец, старина», и все было так, будто мы знали друг друга всю жизнь. Затем Банти обняла меня, и я наконец разглядела прекрасное кольцо, когда-то принадлежавшее матери Билла, и снова захотелось плакать. Я знала, как сильно он ее любит и как сильно она хотела стать его женой.

Уильям заказал еще шампанского, и мы подняли тост за счастливых возлюбленных, за мир и бедную старую Францию, хоть та и сдалась первой. Банти прошептала мне на ухо, что им нужно уйти, чтобы позвонить бабушке, на что я сказала, что Конечно Же, Я Не Против, и они с Биллом растворились в ночи, а мы с Чарльзом остались вдвоем.

Как заразительно бывает счастье! Мы танцевали, казалось, целую вечность, а потом жаловались друг другу, что стоптали все ноги, но шли домой рука об руку по темным улицам под дождем. На севере рвались бомбы, но нам это не мешало. До Денби-стрит мы дошли уже далеко за полночь и теперь шептались у порога. Чарльза ждал поезд в пять утра, и неизвестно было, как долго продлится эта разлука. Горько было думать об этом, но мы старались не унывать, говоря друг другу всякие глупости и договорившись писать друг другу.

– Я не буду грустить, – пообещал мне Чарльз. – Буду ждать твоих писем. Да и неизвестно, вдруг следующий отпуск дадут скорее, чем я думаю.

Ложь эта прозвучала сладко, и я тоже пообещала писать ему наискучнейшие письма, чтобы он был рад быть от меня как можно дальше. Затем я замолчала, и мы просто смотрели друг на друга – таким печальным было это расставание двух едва сблизившихся людей. Да, Чарльз мне очень нравился.

– Ты милая, веселая, и даже если будешь пытаться изо всех сил, с тобой не будет скучно. Хоть каждый день пиши, все равно не выйдет. И я тоже буду тебе писать.

И пока я думала, пошутить ли в ответ, или сказать что-то милое, или глупое, капитан Чарльз Мэйхью нежно поцеловал меня.

Чарльзу я писала каждый день, в надежде на то, что мои письма хоть как-то скрасят его будни. Он был так далеко, и мы не питали никаких иллюзий, но старались поддерживать друг друга, не забывая о том, что должны были делать. На первое письмо я потратила целый вечер и несколько раз переписывала его, стараясь, чтобы оно выглядело как можно более спонтанным. Начало вышло неплохим – «Дорогой Чарльз» , но затем я поддалась панике, не зная, о чем вообще ему писать – ни сейчас, ни когда-либо еще. Собравшись с силами, я все же сумела исписать четыре страницы, хоть мы и расстались всего день тому назад.

Настоящим испытанием стал поиск слов для того, чтобы достойно закончить письмо. Банти поперхнулась чаем, когда я самоуверенно собралась подписаться «Искренне твоя». Несомненно, я понимала, что это будет выглядеть очень глупо, раз уж мы с ним целовались. Банти, кажется, совершенно сошла с ума, настаивая на варианте «Твоя навсегда», как писал мистер Коллинз в своих романчиках. Я же предпочла остановиться на « Твоя Эмми». Увидим, насколько искренними будут наши с ним отношения, навсегда или нет.

И все же мне было неспокойно. Чарльз очень мне нравился, хоть мы и были знакомы так недолго, и было жаль, что эта дурацкая война разлучила нас почти сразу после встречи. Хотя, если бы не она, мы могли бы и не встретиться.

Так или иначе, вздыхать и тосковать, как школьница, я не собиралась. В этом я была полностью согласна с миссис Бёрд. Пусть мы были дома, а мужчины – на фронте, но каждый должен был делать то, что ему по силам. И мне определенно хватало работы – в «Женском Дне», в пожарной части, и нужно было помочь Банти со всеми свадебными хлопотами.

Читательницы все еще не спешили заваливать нас письмами, и я пыталась отвечать всем, кому могла. Я читала их по пути домой в автобусе, боясь ненароком потерять, а позже, в гостиной, как одержимая строчила ответы, пока Банти была в министерстве. За последние две недели на имя миссис Бёрд пришло чуть больше писем, и в некоторых говорилось, что они обратились к ней по совету подруг. А еще я слегка изменила манеру речи миссис Бёрд, и на бумаге ее ответы звучали не так прямолинейно, хоть и смысл от этого не менялся.

Не возбудив ни малейшего подозрения, в журнале появилось письмо Отчаявшейся, а Влюбленной и ее летчику-поляку достался следующий выпуск. Ради собственной безопасности следовало сделать небольшой перерыв, оставив колонку в покое, но можно было продолжать писать читательницам в ответ.