Алексей Шерстобитов - Дневники обреченных

Приобретя небольшой и даже скромный домик в Сочи, как было принято по статусу, он наведывался туда и в одиночестве, и со всей семьей, но никогда не испытывал такого ощущения восторга, как в Италии. В Сочи он так и оставался депутатом со всеми прилагающимися регалиями и обязанностями, не в состоянии забыться ни на минуту, на берегу Средиземного моря, он мог быть самим собой, вернуться в то счастье, что составляло, когда-то его семья, почувствовав настоящее присутствие в ней, и при этом отсутствие груза огромной лжи и участия в разного рода непотребствах депутатства и чиновничества…

Дети с надеждой прижимались к отцу, думая, что в самый последний момент папа, улыбнувшись, скажет: «Ну ладно, ладно, конечно, я лечу с вами, по-другому и быть не могло!». Успокоившаяся супруга, уже сейчас строила планы по возвращении, ей нравился и домик в Сочи, особенно, когда там был ее Кирюша.

Рядом с длинной чередой чемоданов и сумок стояли нянечка для самого младшего, воспитательница для двух старшеньких, охранник, уже десять лет работавший на него и водитель, который будет управлять лимузином, купленным специально жене в первый день их посещения виллы. Был еще микроавтобус, но это для редких случаев, когда вся семья выезжала на прогулки и развлечения за пределы небольшого уютного городка.

На душе «жужжал целый рой ос», «жалящих непрестанно» горящую нежеланием разлуки душу, но выхода другого не было. Слезы, накатывающиеся при последних воздушных поцелуях в ВИП-зале аэропорта, и разочарованные взгляды детей, отпечатлелись не несколько минут в его памяти, как окажется несколько позже — на всю жизнь…

Муж, оставаясь в одиночестве, которое переносил с трудом, начинал, сидя на заднем сидении дорогого автомобиля, везшего его в «думу», подумывать о конце карьеры, но глядя на серость улиц, ничтожность, как ему виделось, горожан, поглаживая настоящую кожу, которой была отделана внутренность салона автомобиля, начинал вспоминать об уровне своего положения, статусе, благополучии жизни, почти неограниченных возможностях, сразу отбрасывал эту мысль, заменяя ее на десятки соответствующих только перечисленному.

Мучительный осадок от прощания, разбавился, поступающими звонками на телефоны, перепиской по разным интернет каналам, от которых он смог оторваться совсем недалеко от Манежной площади.

Когда-то Буслаев был просто редактором, пусть и известного и статусного издания, что вполне устраивало его тогдашнюю гордыню при довольно скромных заработках, но потом одно удачное знакомство, раскрыло перед ним ворота на самый верх Олимпа. Тот, кто втащил его наверх, предупредил, что со временем придется почти забыть о семье, заменив ее на другой коллектив, отгородившись государственными заботами, а точнее интересами тех, кто стоит во главе его, причем принимая их, в независимости от того, нравятся они или нет.

Тогда подобное предупреждение казалось абсурдом, но уже через пять лет, Кирилл Самуилович ловил себя на мысли о необходимости выбирать, что делал, разумеется, не в пользу семьи, хотя и убеждал себя в необходимости жертв именно ради нее. Ему очень повезло с женой, которую он любил, и которая отвечала тем же ему: спокойная, не требовательная, не стремящаяся попасть в политическую тусовку, стать дамой «высшего света», не требовала своего бизнеса, не любила выделяться, бывать на виду, пользоваться положением мужа, но верно служила, преданно ждала, порой несколько дней к ряду, всегда оставаясь той, на которой он женился. Именно поэтому произошедшее с попыткой похудания так и удивило его.

Атмосфера, создаваемая таким не только преданным человеком, но и ставшим единомышленником в сфере быта, семьи, уюта, того самого тыла, который ценят настоящие мужчины, всегда ждала его в любое время дня и ночи, когда бы он не возвращался. Ни разу его Нина не отказала ему в чем-то, не сослалась на болезнь, недомогание, отсутствие времени, ни в чем не просила помощи из того, что касалась семьи и дома, все решая сама, служила той опорой, которую пытаются найти современные мужья в женах, однако редко обнаруживают, потому что ни там ищут!..

Дела, курируемого им министерства, задержали до поздней ночи, необходимость всегда находиться, как бы, среди нескольких человек, то и дело придумывающих где и что урезать или что-то закрыть, что отвлекало от дум о семье, настолько заняли его, что он не сразу понял кто к нему обращается по телефону:

— Алло. С кем я говорю?