Алексей Шерстобитов - Дневники обреченных

Ангел:

— Частный Суд над душами: кому идти в радость, а кому в скорбь, но и из скорби есть путь в радость, конечно, не полную как у святых, если на то будет воля Божия, посчитавшего, что достаточно и прохождения мытарств… Скорбим мы не об участях печальных, исшедших на мучения, но об отсутствии за них молитв, чего раньше было в достатке. Весями молились за спасение души усопшего плохого ли хорошего, а сейчас осуждают и тех, кого в поминальном листке на службе уж нет и быть не может, будто забыли, что молитва для молящегося более спасительна, нежели для того, о ком заступается молитвенник.

В жестокосердии братья меньшие на земле почию в ожидания такой же участи. Сколько упрашиваем мы Отца нашего Небесного о душе хранимого нами человека при его жизни, боремся за его спасение, молим о его вразумлении, терпим от его же гонения, но не перестаем надеяться на то, что очередная вымоленная милость Господа вразумит и наставит. И почти всегда терпим мы тщетность наших усилий по той же причине — ибо мало кто, кроме нас молится за наших подопечных. Нет навыка теперь заступаться пред Богом за своих родственников, что уж говорить о врагах. Не дается, потому что не просящим не дается, потому, что не стучащим не открывается, а чему находиться, если никто и не ищет!

Одинокая душа, брошенная, и обреченная, еще недавно томящаяся в теле сильного мира того, от куда пришла она на Частный Суд. Там она гордилась и тщеславилась тем, что судила, благоденствовала, властвовала, здесь в своем греховном помутнении без облегчающих молитв, как без облегчающих обстоятельств, нищая, ибо нечего было с собой забрать, все потерявшая на земле, не имеющая и права заступиться за себя, осуждает сама себя — нет печальнее и справедливей зрелища, которое наблюдают праведники, взирая на наконец-то свершающееся правосудие!.. Но есть здесь тайна, заключающаяся в том, как разрешает Господь, что есть любовь везде и во всем, вопрос о бесконечных муках, заслуживших их…

Душа:

— Как бесконечно милосердие Божие, так бесконечна и благодарность за него, и почему ни так на земле грешной?! Я томлюсь в бренном теле, снова, после его покидания, что тяжелейшая мука, после вкушения Небесного Царствия, видения Господа, принятия незаслуженного блаженства, но ослушаться я уже не умею, и с радостью на нее иду — это малое искупление за грехи мои, полученное ради раскаяния в последние моменты моей жизни перед упокоением. Покинув тело, я не могу вернуться в него прежней, но в моих силах поменять чувства и характеристики, которыми обладали мы вместе с телом — с прежним мне более не по пути! Но только мое нахождение в нем, позволит ему сохраниться без тления нужное количество времени. Господь мог бы это сделать одним словом своей мысли, но таким образом Он возжелал спасти меня! Слава Богу за все! Аллилуйя! Аллилуйя! Аллилуйя!..

Ангел:

— Я возрадовался о справедливости Божией, помиловавшей душу страшного при жизни человека, за всю свою жизни смогшего только приблизить ее к пропасти геенны огненной, обрекая на вечную погибель. О как велик Промысел Божий велевший предпринять совместно со спасенной богоугодное, каким бы делом оно не оказалось. Высказаться дано далеко ни каждому Ангелу. Мне позволено! Но если Христос о своей жизни земной благословил повествовать кратко, иначе бы написанное заняло все живое пространство, то нам и подавно нужно быть сдержаннее. Путь нас обоих, как духов известен теперь вполне — каждый рассказал о своем. Каждый обречен на что-то! Обреченная на вечные мучения душа, опаленная милостью Создателя, прошла бесконечность страданий в огне Духа Святого и теперь здесь кончает свое искупление. Теперь она обречена на спасение!

Душа:

— В смятении, я жаждала прощения, но не найдя поддержку в молитвах о себе среди живых людей, по молитвам душ убиенных, пожала милосердие Господне, Которого не знала, не любила, отвергала… Во мне теперь, как и в любом Ангеле Светов нет ни веры, ни надежды, ибо их место занято бессмертной к Нему Любовью!

Ангел:

— Душа усопшего человека теперь познала меру ангельской любви к Царю Небесному. Как бы странно звучало отсутствие у нас веры и надежды к Богу для человека мира вещественного, и как понятно признанное святыми, еще при жизни: «Есть на небесах у избранных и у Ангелов вера и надежда? У Ангелов нет ни веры, ни надежды, потому что с того времени, как они утвердились в благодати, они увидели Того, в Кого надо веровать и на Кого надо надеяться. Они всегда видят лице Отца Небесного, и в них уже нет места ни для веры, ни для надежды, ибо вера и надежда имеют своим предметом невидимое. У избранных Божиих на небесах так же нет веры и надежды, потому что они видят Того, в Кого веровали, и имеют Того, на Кого надеялись. И у Ангелов, и у избранных есть одна лишь бессмертная любовь» * (Святитель Дмитрий Ростовский).