Ганс Фаллада - Крестьяне, бонзы и бомбы

— Благодарности? Не ради ее же вы пришли. Пришли потому, что вам что-то надо… Ну, это неважно. Один только вопрос: не предусмотрительнее было бы с вашей стороны поехать вслед за полицией? Ведь они могли в каком-нибудь укромном уголке, тет-а-тет, намять Раймерсу бока. И вы прозевали это.

Хеннинг побледнел, лицо его сморщилось. Он навалился грудью на стол и проскрипел сквозь зубы: — Будь я проклят! Будь прокляты и те, кто породил такого болвана, как я! Да гореть мне на медленном огне за то, что я не подумал об этом!

— Эх, молодость, молодость, — вздохнул Штуфф, и он вдруг показался Хеннингу старым и мудрым. — Надеетесь все одолеть лихим наскоком? Нет, в таком деле тоже надо потрудиться и хорошенько подумать… лихость — это мыльные пузыри. Все, что вы сегодня сделали, — чепуха. Ваш Раймерс, конечно, неплох. Ненавидеть их, как он, всем нутром, держать себя в узде целый час и довести их до бешенства, сохраняя хладнокровие, да, тут нужен характер. Дай бог, чтобы сегодня ночью, в камере, его не мучил стыд за то, что он не начистил рожи этим обормотам. Нет, Раймерс молодец, а вот вы сплоховали.

— Хорошо, что я хоть позвонил губернатору. Иначе Раймерс не успел бы подготовиться.

— А какая подготовка требуется такому человеку? Его ненависть всегда при нем… И не к чему было ехать ко мне. Что я могу поделать с этим материалом? Такие крестьянские истории не для горожан.

— Я думал, — тихо сказал Хеннинг, — что вы сегодня вечером поедете со мной в Штольпе. В редакции «Бауэрншафт» будет о чем поговорить.

— Какое мне дело до бульварных писак из «Бауэрншафт»? Альтхольм — индустриальный город! Дайте мне материал против красных, — пойдет!

— Но ведь это как раз материал против красных!

— Чушь! Это против правительства, против государственной власти. Думаете, нашим подписчикам приятно будет читать, что дом, в котором они живут, вот-вот рухнет? В прошлый раз вы мне что-то говорили насчет Верхней Силезии и Прибалтики, однако… — Штуфф сделал паузу. — Значит, вы решили, что Штуффа можно запрячь в вашу телегу. Так вот, молодой человек: это я вас запрягу, если мне понадобится. И вам же на пользу… А пока — все, привет. Я вижу, у вас еще масса дел. Будь в ваших мозгах хоть десять граммов разума, я бы вам посоветовал: сейчас ничего не предпринимайте, у вас был неудачный день. Но вы, кажется, склонны наломать еще больше дров.

Хеннинг поклонился и вышел на улицу.

Штуфф проводил его мрачным взглядом, хлебнул водки, торопливо запил ее пивом и принялся писать: «Окружное правление оскандалилось. — Бомба в резиденции губернатора. — Полиция произвела арест без ордера».

Продолжая строчить, Штуфф прикидывал: «Для провинции не пойдет… Но в Берлине возьмут… Марок сто отвалят… А Хеннинг — ничего, славный малый… Передам-ка я, пожалуй, эту бодягу вечерним редакциям по телефону».

Экономка губернатора Тембориуса вернулась домой лишь к половине первого ночи. Вечером она была в кино, встретила там знакомых, а потом посидела с ними часика два в кафе «Коопман».

В Штольпе экономка Клара Гель личность известная и уважаемая. Все помнят, что когда-то она была самой обыкновенной судомойкой. Смышленая, прилежная, понимающая толк в обхождении с людьми, она пробилась наверх и теперь управляла большим домашним хозяйством холостяка Тембориуса. И каждый горожанин и селянин знал, что неофициальный путь к Тембориусу ведет через его экономку: когда бюрократизм торжествовал победу, одна Клара Гель умела затронуть в губернаторской душе ту или иную человеческую струнку.

Клара засиделась в кафе. Ей снова и снова приходилось рассказывать о том, как повлияла на господина губернатора эта грубая шутка с бомбой: он очень скверно себя почувствовал, сразу лег в постель и принял, по меньшей мере, три таблетки пирамидона.

— Я заставила его пропотеть. Он у меня выпил липового отвару, а в восемь я потушила у него свет и сказала, что ухожу. Иначе он вызывал бы меня весь вечер…

И вот она идет домой. Половина первого ночи, но ей не страшно, хотя впереди плохо освещенная улица с редко стоящими особняками. Кругом деревья — вдоль улицы, в садах, — и в некоторых местах совсем темно.

Шагах в двухстах от дома ей встретились двое мужчин. Один из них приподнял шляпу и вполголоса вежливо произнес: — Добрый вечер.

Экономка поздоровалась в ответ и пошла дальше. Когда она открывала калитку в палисадник, ей показалось, что за ней наблюдают. Она оглянулась: невдалеке смутно виднелись два силуэта, те мужчины не ушли.