Михаил Каюрин - Кацап

Клавдия Семёновна не стала возражать. Она отлила из бутыли чуть больше напёрстка в каждый стакан и молча ушла с остатками самогона в руках.

— Заботливая у тебя женщина, — промолвил Александр. — Добрая.

— Да, она умница, — одобрительно отозвался Карачун. — С ней я окончательно оттаял душой, совсем другим стал. Звериные повадки совсем выветрились во мне.

— С ней всё понятно. У вас любовь. А почему ты печёшься обо мне — полные непонятки, — прямо высказался Александр.

Кустистые брови «кума» медленно поползли вверх. Он уставился на Кацапова мутным взглядом, затем удивлённо спросил:

— Вот если бы ты был начальником лагеря, а твой брат мотал срок всего-то за оплеуху, угасал на твоих глазах, разве ты не помог бы ему?

— Помог бы, — утвердительно кивнул головой Кацапов.

— Вот и я помогаю.

— Но я не брат тебе?

— Э-э, Сано. Не тот брат, кто часто об этом напоминает, а тот, кто своей верностью родство доказывает.

— Вот тут ты точно подметил, Коля, — сказал Александр, приподнявшись, и протянул руку «куму». Тот с силой сжал её, потом они обнялись и некоторое время стояли, покачиваясь.

— Так, гости, расцепляйтесь, — сказала Клавдия Семёновна, появившись в дверях. — Милости прошу в койку.

— Всё, Клавочка, мы уже в пути, — пробормотал Карачун.

Через пять минут из комнаты, в которой хозяйка постелила гостям, послышался двойной храп.

Ранним утром, отдавая поводья своего коня в руки Кацапова, Карачун сказал:

— Ну, Сано, прощай! Больше не свидимся мы. Я был рад встрече с тобой. Может, сведёт ещё нас судьба после войны.

— Спасибо, Николай Павлович, за всё. Свидимся, я уверен.

— Откуда такая уверенность?

— Сам же талдычил мне весь вечер: если смерть не востребовать, она сама не придёт, — рассмеялся Кацапов.

— Усвоил, — заулыбался Карачун.

Они пожали друг другу руки. Карачун направился в контору, а Кацапов принялся распрягать лошадей, чтобы завести их в конюшню и поставить в стойло.

… Свой срок Александр Кацапов отмотал от звонка до звонка. Дорога на завод была закрыта, начались мытарства с трудоустройством. Кадровики предприятий, в которые он обращался, взглянув на запись в трудовой книжке, молча возвращали ему серенькую книжицу.

Через месяц Александру удалось-таки устроиться жестянщиком в ЖКО лесосплавной конторы. Выручили умелые руки. Пришлось наглядно продемонстрировать начальнику свои способности.

— Убедил, — сказал тот хмуро, внимательно разглядывая изготовленную из жести воронку. — Оформляйся, а там посмотрим.

Мастерская, в которой предстояло работать, очень напоминала ту, которую он оставил в лагере. Стоял верстак, в углу располагалась небольшая кузница. Правда, помещение не использовалось по назначению много лет и было сильно захламлено.

Александр вынес на свалку ненужные вещи, а со свалки притащил металлическую кровать и установил в угол. Мастерская стала для него рабочим местом и жилищем одновременно. Так он и жил, пока не повстречал Василису.

Знакомство с ней произошло случайно и неожиданно.

На работе Александр сблизился с плотником Михаилом Бутко. Тот был женат на полуслепой женщине Насте, которая была старше мужа на десять лет. Семейная пара жила в бараке неподалёку от мастерской Кацапова. Жили тихо и замкнуто. Сказывалась житейская насторожённость «врагов народа», с которой пришлось им жить многие годы.

Однажды Михаил пригласил Александра к себе.

— Я вижу, Сано, скучно тебе вечерами, — сказал он. — Приходи к нам с Настасьей на огонёк. Жена будет рада поболтать с новым человеком.

Александр с радостью принял предложение. Вечером, прихватив с собой бутылку «Кагора», он направился по указанному адресу.

Шестидесятилетняя Анастасия оказалась доброй и гостеприимной женщиной. Она собрала на стол, они вместе поужинали, затем сели играть в карты — в «дурачка».

Когда Александр, проиграв хозяевам, месил колоду, в дверь комнаты кто-то робко постучал три раза.

— Это Василиса, — сказал Михаил. — Только она так скребётся.

Он встал, открыл дверь. В комнату вошла молодая женщина.

— Здравствуйте, дядя Миша и тётя Настя, — произнесла она звонким весёлым голосом. — Я на минутку к вам, за ключом. Картошка у меня закончилась, в яму слазать надо.

Кацапов таращился на женщину, не в силах оторвать от неё своего взгляда.

«Мать честная! — подумал он тогда восторженно. — Да ведь это и есть та хохлушка, о какой всё время мечтал мой друг Гриша. И глаза, и волосы, и брови… Осталось узнать: поёт ли она украинские песни?»