Анатолий Чмыхало - Дикая кровь

— Слышал, однако, — согласно покачал головой князец. — К реке Бузиму пошел Курта вместе со всем улусом. Казаков шибко боится: отберут молодую женку.

— Вон где объявился! А мы его сколь на Каче искали — с ног сбились, — присвистнув, сказал Артюшко.

В голове у Куземки молнией мелькнула дерзкая мысль, как ему ухитриться повидать Санкай. Нужно только упросить Бабука, чтоб заманил Курту к себе на какой-нибудь их инородческий праздник, а Куземко тем временем побывает в улусах на Бузиме. Коли согласится Санкай, то вихрем умчит ее, а там в Томск или в Кузнецк, или еще куда-нибудь подамся с нею — ищи потом ветра в поле!

Когда один из коней заступил в повод, Куземко это приметил и послал к коню Артюшку, а пока тот ходил, Куземко вполголоса сообщил свой план Бабуку, не сказав, конечно, ни слова о замышляемом побеге. Суча кривыми ногами, Бабук от души посмеялся над Куземкиной хитростью и, увлеченный этой любопытной затеей, обещал помочь. Только они вернутся на Красный Яр, и Бабук пошлет своего братишку к Курте с приглашением. Бабук был рад угодить своему приятелю казаку Куземке.

В неусыпном ожидании киргизов прошли сутки-другие. Табун в степи не появлялся. На третий день вместе с ачинскими казаками, привезшими кое-какую еду красноярцам и немного овса коням, прискакал сам здешний атаман. Усмирив уросливого, в подтеках пота рыжего бегуна, атаман распушил выбеленные морозом усы и сказал:

— Поднимается хиус — погибель вам тут. Молите Бога, что не смерзли до сей поры. Князец Табун давно прошел, опередил, знать, вас и в юрте своей в тепле сидит.

— Еще покараулим злодея. Ну, как замешкался где? — ежась от холода и дробно постукивая зубами, ответил Артюшко.

— Бурана не было. Куда след пропал? — пожимал плечами Бабук.

Пожалуй, он был прав. Выходит, что надо еще ждать, еще терпеть эту сатанинскую лютую стужу.

— Я снимаю дозоры — люди ропщут, — оледенелым воротником тулупа закрываясь от ветра, крикнул атаман и рывком потянул на себя повод.

— Чо воеводе скажем? — провожая атамана обиженным взглядом, сокрушался Артюшко. — Ну, как Табун гостить где порешил у ясачных — его и к весне не дождемся… Ноги и впрямь зашлись, стали каменными.

— Попрыгай у костра, а то — разуйся да и погрей, — сказал Куземко.

Артюшко послушался совета. Он проворно снял валенки, лег на спину в подтаявший снег и задрал босые худые ноги над самым пламенем. И сразу же едко запахло потом и корой жимолости, которая заменяла Артюшке онучи. Но долго так он лежать не мог — пристал, принялся стричь ногами, устраиваться поудобней да ненароком и загреб пяткою горящие угли. Вскочил, закружился волчком по подтаявшему у костра снегу.

— Потеха, — не то с насмешкой, не то с жалостью сказал Куземко, наблюдая за ним.

— Ничо! — взвизгнул Артюшко и воткнул обожженную пятку в сумет.

— Смотри-ко, аж зашипело!

Табун появился перед дозором в самое неподходящее для казаков время — утром, когда, закрывшись с головой шубами, Куземко и Артюшко спали на вчерашнем кострище, а Бабук, разгребая сыпучий снег, искал по кустам валежник. Выскочил Бабук на бугор, чтобы оглядеть затянутую легкой дымкой степную ширь, а Табун с четырьмя конными киргизами — вот он, рядом, в полуверсте. Что это Табун, Бабук нисколько не сомневался: один из всадников был одет в зеленую камковую шубу монгольского покроя. Именно такую богатую шубу, как слышал Бабук, Табун недавно получил в подарок от своего родича, джунгарского контайши.

Заметив появившегося на бугре Бабука, конные приостановились, съехались на совет. Им еще не было видно двух казаков, что спали на другом скате бугра. И киргизы, не испугавшись одного Бабука, тут же, не меняя направления, тронулись дальше.

— Эй, караул! Табунко едет! — всполошил друзей Бабук.

— Далеко? — ошарашенный вестью, Куземко вскочил на ноги.

— Тут он, рядом, — ответил Бабук, спеша по нетронутому снегу к своему коню.

На этот случай в степи, кроме красноярцев, не было служилых людей. Ачинский атаман был человеком своевольным и не бросал слов на ветер: забрал озябших своих казаков в острог. Теперь красноярцам нужно было рассчитывать только на свои, малые, силы. Трое против пятерых. У киргизов есть пистоли и пищали, киргизы просто так не сдадутся. Но все они и не нужны казакам, охота идет на одного — на «лучшего» князца Табуна.

Тем временем осторожные киргизы почуяли неладное. Когда Бабук поймал своего скакуна, подтянул подпруги у седла и верхом выскочил на бугор, киргизы резко повернули вправо, намереваясь далеко стороной объехать кусты, показавшиеся им подозрительными.