Нэнси Митфорд - Любовь в холодном климате

Мистер Фосдик был руководителем хора в местной церкви. Я спросила, догадывалась ли леди Монтдор о чувствах дочери, хотя была уверена, что не догадывалась.

— Для нее это был гром среди ясного неба. Бедная Соня, у нее есть недостатки, конечно, но она не заслужила такого. Она сказала, Малыш всегда был очень добр к Полли, составлял ей компанию, когда они были в Лондоне, в Королевской академии и все такое, и Соня с удовольствием доверяла ему ребенка, потому что он всегда мог ее развлечь. Полли сложная девушка, вы знаете. Я всегда любила ее, но у Сони с ней было трудное время во многих отношениях. О, бедная Соня, я ей очень сочувствую, а теперь, дети бегите наверх мыть руки перед чаем, они у вас все в рыбе.

— Какое коварство, вы собираетесь секретничать, пока нас не будет! А как насчет рук Фанни, они у нее тоже в рыбе.

— Фанни уже взрослая, и она будет мыть руки, когда посчитает нужным. Идите.

Когда они благополучно покинули холл, тетя Сэди сказала, с ужасом глядя на нас с Дэви:

— Только представьте себе, Соня настолько потеряла контроль над собой (хотя я не могу ее винить), что дала понять дочери, что Малыш был когда-то ее собственным любовником.

— Дорогая Сэди, какая ты наивная, — ответил Дэви, смеясь. — Это известный роман, все о нем знают уже много лет. Мне иногда кажется, твои дети правы — ты не замечаешь очевидных вещей.

— Могу только сказать, что очень этому рада. Не хочу видеть никаких гадостей. Как вы думаете, Патриция знала?

— Конечно, знала, и даже была рада этому. До романа с Соней Малыш заставлял Патрицию вывозить в свет угрюмых маленьких дебютанток, а они выплакивали свои разбитые сердца у нее на груди и просили ее развестись с ним. Последнее, чего ему хотелось, естественно. Он доставил ей много неприятностей, знаете ли.

— Я помню, кухонная горничная, — сказала тетя Сэди.

— Ах, все было, и то и другое, пока Соня не взялась за него. Она имела на него некоторое влияние, и жизнь Патриции стала легче и спокойнее, пока не начались неприятности с печенью.

— Все правильно, — сказала я. — Я знаю, что он все еще интересуется молоденькими девушками, потому что он приставал к Линде.

— Разве? — сказала тетя Сэди. — Я и не догадывалась. Тьфу! Что за человек. Но Дэви, как ты можешь верить, что он ничего не знал о чувствах Полли? Если он так поступал с Линдой, то должен был так же поступать и с ней.

— Но ведь Линда не влюбилась в него, не так ли? И я думаю, он не мог ожидать, что маленькая девочка влюбится в него, за то, что он погладил ее по головке, и соберется за него замуж, когда вырастет. Фатальное невезенье, вот как я это называю.

— Дэви, ты безнадежен. Если бы я не знала тебя так хорошо и не понимала, что ты дразнишь меня, я бы с тобой раззнакомилась.

— Бедная Соня, — серьезно сказал Дэви. — Я очень сочувствую ей, ее дочери и ее бывшему любовнику. Такое часто случается, но никогда не заканчивается хорошо.

— Я уверена, что она переживает только о дочери, — покачала головой тетя Сэди. — Она даже не упомянула о Малыше. Она стонала и оплакивала Полли, такую красивую и так загубившую свою жизнь.

— И ее сокровище, и ее зеницу ока. Чем больше я наблюдаю жизнь, тем сильнее благодарен ей за то, что не имею детей.

— От двух до шести они просто ангелы, — сказала тетя Сэди, — а потом они доставляют небольшое беспокойство, но все это пустяки. Но Соня приходит в ужас от мысли о том, что могло происходить между Полли и Малышом все эти годы. Она рассказала, что вчера ночью просто не могла уснуть от этих мыслей, воображая, чем занималась Полли, когда делала вид, что едет к парикмахеру. Она говорит, что это сводило ее с ума.

— Напрасно, — твердо сказала я. — Я абсолютно уверена, что ничего такого не происходило. Из всех наших разговоров с Полли я могу сделать вывод, что она всегда была уверена в безнадежности своей любви. Вы хорошо знаете Полли, и она очень любит вас, тетя.

— Полагаю, ты права, Фанни. Соня сама сказала, что когда она спустилась и нашла Полли сидящей на полу, она подумала: «У девочки влюбленный вид». Она сказала, что никогда не видела ее такой — раскрасневшейся, с широко раскрытыми глазами и взъерошенными волосами. Она была совершенно поражена ее внешним видом, а потом Полли рассказала ей все.

Я ясно видела перед собой эту сцену: Полли, сидевшая на шкуре в своей любимой позе, медленно встает, выпрямляется, а потом небрежно и изящно вонзает в сердце матери свои бандерильи, начиная смертельную схватку.

— Я думаю, — сказала я, — что он иногда гладил ее в детстве по привычке, а она влюбилась в него, не имея ни малейшего представления о нем, как о человеке. Полли всегда была очень замкнутой, и я не думаю, что между ними что-то могло произойти до вчерашнего вечера.