Алла Калинина - По образу и подобию

И Ксения полетела. Матери она наврала, что посылают в деревню на покос, а может быть, и на все лето, на работу даже не зашла, денег там всего ничего, она у матери выпросила на подкорм, да туфли одни продала, ничего, не пропадет как-нибудь, с голоду у нас еще никто не умирал, и — тю-тю!

Примчалась сразу по адресу, выходит тощая такая, в очках, физиономия кислая. «Вера, — говорит, — здесь больше не живет». — «Как не живет? А где же она, мне ее обязательно надо!» — «А вы кто, не Ксения?» — «Ксения». — «Тогда хорошо, она вам записку оставила. И слава богу, и кончим с этим». Но Ксении было все равно, что она там бормочет, она схватила записку, не записку, а целое письмо на двух страницах, села на чемодан и стала читать. И опять все сразу стало интересно и удивительно.

«Ксюха! — писала ей Верка. — Я с этими, где ты взяла записку, расплевалась. Но это все ерунда, я бы все равно у них не осталась, потому что нашла такое место — закачаешься. С отдельной комнатой! Ко мне даже не заходит никто, и вообще квартира такая, что можно аукаться, а их всего двое, ученые, старые грибы, но у них даже очень полезно поучиться манерам. Я такая теперь стала, — ты меня не узнаешь, и одеваюсь, и все как полагается. Они мне знаешь сколько платят? Восемьдесят рублей, а можно было и сто взять, я просто постеснялась сразу, уж очень мне здесь понравилось. Так что с жильем ты не беспокойся, будешь пока жить у меня…»

Ах! У Ксении даже сердце зашлось от нахлынувших возможностей, вот это подруга! Не подруга, а настоящий друг, сама живет и другим помогает выйти на настоящую дорогу, пусть даже в кино она не попадет, в это Ксения не очень верила, разве в этом дело? Она жить хотела настоящей современной жизнью, быть в центре событий, рядом.

Ночевала она в ту ночь на вокзале. Когда дочитала Веркино письмо до конца, выяснилось, что идти туда можно только днем, после двенадцати, а то на площадке очень любопытные соседи. Но это Ксению не беспокоило нисколько, на вокзале тоже было очень интересно, и она даже познакомилась с симпатичным молоденьким солдатиком, жаль только, что он куда-то уезжал. А утром пошла гулять по Москве, вернее, она не гуляла, а разыскивала Верку по адресу, но разыскивала не как вчера, а без спешки, с удовольствием, каталась на метро, глазела на магазины. И все равно пришла раньше срока. Вернулась за угол в пельменную, потом сидела на лавке, а ровно в двенадцать уже звонила в заветную дверь. Вот это был денек! Они облазали в квартире все углы и закоулки, перерыли шкафы и чемоданы, все было интересно, потом вымылись вместе в ванне, врубили музыку и сели пировать. И тут тоже выяснилось много интересного. Особенно приятно было Ксении, что Верка не забыла их поселок, родной детдом, подруг и ее, Ксению, в частности, не каждый человек прошлое помнит, когда так меняются жизненные обстоятельства. С искусством у нее дела шли тоже хорошо, плохо было то, что режиссер Владимир Афанасьевич неожиданно уехал в заграничную командировку на несколько месяцев, а ведь все будущее зависело от него. Но Верка его очень ждала и верила ему как самой себе, потому что он давно уже стал близким ей человеком. Ксения даже ахнула от этой фразочки и на всякий случай решила ее запомнить, если надо будет кому-нибудь красиво соврать. Потом они обсудили, как жить дальше. Решено было хозяевам пока не объявляться, хорошие-то они хорошие, но все равно люди чужие, не пролетарского происхождения. А вдруг еще и выставят, тогда никуда не денешься, а так будет жить и жить, пока не поймают, а когда поймают, там видно будет.

Вот так и началась прекрасная московская жизнь Ксении. По вечерам и утром она пряталась, зато, когда хозяева уходили на работу, начиналось веселье и танцы, иногда к ним приходили Веркины подруги по народной студии, они мерили платья, щедро менялись кофточками, шапочками, помадой, хохотали и ели, Верке все разрешали брать в холодильнике. Тяжеловато было только по выходным. Однажды Ксения даже попалась толстой задышливой хозяйке. Ксения в первый момент растерялась, но Верка сразу сообразила и выручила ее:

— Это ко мне подруга зашла. Клавдия Ксенофонтовна, можно мы пойдем погуляем?

— Конечно, Вера, вы же сегодня выходная, только возвращайтесь, пожалуйста, не поздно, а то Андрей Михайлович просыпается и потом не может заснуть…

Вот так все и шло. Комната была небольшая, с окном на кухню, спала Ксения на полу, на тюфячке, а Вера на раскладушке. По вечерам, притаившись и сдерживая смех, слушали они скупые и непонятные разговоры хозяев. Все было хорошо, пока однажды не случилось несчастье. Был вечер. Вера ушла на занятия в студию, хозяйка копошилась на кухне, потом прошкандыбала по коридорчику и вдруг стала медленно открывать дверь Ксениной комнаты. Единым духом Ксения махнула под кровать, подтянула колени к носу, сдерживая дыхание и испытывая боль и неудобство от попавшей под самое ребро жесткой алюминиевой ножки. Старуха все еще возилась у входа, Вера нарочно протянула шнур от лампы так, чтобы он мешал войти в комнату, но вот перед Ксенией выросли отекшие медлительные ноги, а потом, как в страшном сне — перевернутая вверх ногами насмерть перепуганная старушечья физиономия: