Вадим Сикорский - Капля в океане

Оказалось, помимо прочего он привез Чигорину приказ трибунала расстрелять избившего Киру бойца. Чигорин, прочитав предписание, рассмеялся и сказал, что давно уже расстрелял. Подольский признался, что очень удивился, заметив, насколько искренне обрадовался Чигорин, что Киру освободили. И что даже вдруг заявил: «Эта девчонка святая. У меня попы, генералы в ногах валялись, а она… Молодец! Разве, говорит, женщин и детей расстреливают! Святая она».

В Казани Подольский проводил Коркиных к их знакомым и всю дорогу бережно нес пастелевый портрет. Кира обещала, когда настанет мир и нормальная жизнь и Подольский вернется в Казань, подарить ему портрет.

— Не забудете? — просиял Подольский.

— Честное буржуйское слово, — смеясь, пообещала Кира.

Подольский ответил сюрпризом на сюрприз, вернул Кире изъятый у нее дневник. На странице, где красовалась роковая запись «Красные черти взяли Казань», его рукой было приписано: «Черти в смысле храбрые, молодцы, как в песне «Эй ты, Филька, черт, пляши», что и удостоверяет следователь ревтрибунала штаба 2-й армии Восточного фронта П. А. Подольский». Дальше была его подпись, число. И все это скреплено настоящей печатью трибунала. Киру это удостоверение рассмешило до слез. Могла ли она себе представить, что в ее, в е е девичьем дневнике будет красоваться такое! И печать с пятиконечной звездой. Подольский же смотрел на это совершенно серьезно, как на важную акцию по дальнейшей охране Киры.

Кроме дневника он еще преподнес ей в подарок «Овод» Войнич. В прихожей наедине сказал на прощанье:

— В книге на последней обложке записан адрес, чтобы вы могли регулярно сообщать о себе, вы обещали.

Он быстро поцеловал ее в губы и исчез. Смущенная и растерянная Кира вернулась в свою комнату. Что же, он их спаситель! Она раскрыла подаренную книгу, на титульном листе была собственноручная надпись Подольского:

«В память дней красного террора от одного из террористов самой славной и мужественной из всех наших врагов. Вспоминая о днях своих страданий, не осуждайте нас, мы верим, что, заливая кровью мир, гася смех и радость, мы дадим тем, кто будет после нас, и счастье, и мир, и свободу. Быть может, мы ошибаемся, но мы боремся честно. И честно погибнем ради великой и светлой цели.

Точно в пять Д. Д., ослепительно белый, теннисный с ног до головы, приехал к Симе. Она недоверчиво села в машину, покосившись на его пустой рукав, заметила необычный руль: сплошной диск, внизу и наверху, как на штурвале, только перпендикулярно рулю, две вращающиеся ручки, держась за любую, можно легко вращать руль одной рукой. Рычаг скоростей тоже на руле. Однорукий водитель с нарочитой лихостью рванул с места, а приехав, с визгом затормозил около парка, где корты.

— На руле сами придумали? — спросила Сима.

— Сам, еле в ГАИ пробил.

Корт, на котором у Д. Д. постоянное время, еще не освободился, но его сразу пригласил играть вместо слабого партнера молодой жилистый теннисист. Немного покидавшись, Д. Д. взопрел, солнце сильное, и разделся до пояса. Сима все больше удивлялась, глядя на него: тело атлетическое, налитое, мускулатура так и играет. Могучая грудь, широкие плечи, великолепно развитый бицепс единственной руки, словно двойной, и за ту, и за эту руку. Красивые сильные балетные ноги, прочная шея, аккуратная голова с аккуратным лицом, губы четкие, зубы ровные, белые, крепкие. Играет замечательно, мяч, когда падает, поднимает с земли ракеткой, как совком, слегка катнув на себя, и сразу ракеткой же подбрасывает высоко-высоко и — пушечная подача. Его жилистый молодой партнер играл очень хорошо, но из реплик зрителей Сима поняла, что Д. Д. дает ему фору пятнадцать очков. Драйвы, гасы Д. Д. вызывали бурные аплодисменты. А когда он выиграл последний сет, Сима тоже не удержалась и зааплодировала.

Потом она сама играла с кем-то в паре против толстяка и его тощей супруги. А после игры они пошли с Д. Д. купаться, у обоих каждая клеточка тела лучезарна. Потом в кафе выпили во фужеру шампанского.

— Вот это жизнь! — восхищенно воскликнула Сима. — Вы так каждый год?

— Стараюсь не пропускать, — засмеялся Д. Д.

Сима слегка захмелела.

— Смешной этот, с пузом, — сказала она о своем тучном противнике. — Бегает, суетится… А партнерша его длинная… Прямо Пат и Паташон.

Он посмотрел на ее смуглое лицо, ясные галочьи глаза и подумал: «Если бы, девочка, у тебя самой не точеная фигура, вряд ли бы ты так откровенно потешалась над другими».