Вадим Сикорский - Капля в океане

Много уловок надо, чтобы борьба человека с быком выглядела эффектно и в то же время была как можно безопаснее для человека. Ясно, бык должен производить впечатление стихии. И мощи, начинающейся в толстых ногах, способных катапультировать тяжелую литую тушу, заостренную впереди рогами, в цель. И мышцы на груди и шее должны быть ясными. И в то же время все это должно быть немного бутафорским.

Оттого в течение недели быку давали половину рациона, а последние три дня перед выступлением не кормили вовсе, чтобы он в нужной степени ослаб.

И все-таки бык — бык.

А у Андреева никаких яркозвучных, правда, может быть, только для русского уха, колющих и режущих орудий. Он не тореро. У него нет шпаги, ослепляющей глаза. Нет бандерилий. Между прочим, они не для того только, чтобы злить быка, но и чтобы ослаблять его кровопусканием.

Массивный сибиряк должен был встретиться с быком на равных. Не было у Андреева и коварной мулеты. Чтобы, закрыв этой тряпицей быку глаза, можно было поиграть с ним в смертельные жмурки. А бык не может использовать даже своего хвоста, чтобы захлестнуть глаза эспадо [9] Тореадор. и боднуть его незаметно в бок.

Знаменитая коррида де торос, с точки зрения ведения войны и боевой этики, несовершенна. К примеру, бык в крайнем случае не может вспрыгнуть на барьер, рискуя только одним — вызвать неодобрительный гул кровожадных человековидных существ. Философия же корриды примитивна: даже страдания и смерть животного, какими бы ужасными они ни были, ничто по сравнению с мимолетным удовольствием, потребным человеку.

Говорят, эспадо рискует погибнуть сам. Это верно. Но ведь не быки создают ганадерии [10] Загоны для выращивания быков. для выращивания особо мощных и свирепых матадоров. Быкам это не нужно. У них нет потребности в человеческом страдании. И в человеческой смерти. Нет потребности наблюдать со стороны борьбу, сидя в полной безопасности и жуя апельсины.

Быков бьют на потребу человеческому желудку. Такова природа. И потому это не вызывает особых возражений даже у членов общества друзей животных. Люди из этого общества тоже любят бифштексы и шашлыки нисколько не меньше, чем живых веселых телков и живых ласковых барашков.

Но быкам не повезло.

Быки оказались пригодны еще и для духовной пищи.

Хлеб и зрелище наконец соединились воедино. В лице выгнанного на арену быка.

Посреди России, в сибирском городе, должна была восстановиться справедливость. Борись с быком, но на равных! Правда, в России привычней борьба с медведем. Медведя готовили к схватке изумительно зверски. Медведя перекармливали пересоленной пищей. В клетке он жрал ее с голодухи. Потом ревел от жажды, задирая морду к небу, словно синева в мираже оборачивалась водой. А медведю лили водку. Медведи любят спиртное. А тут из-за жажды медведь напивался в лежку. Под этой древнерусской традиционной общей анестезией медведю выдирали клыки и когти. Оправдания этому нет. Но зато и у детины, выходящего против медведя, тоже не было ни когтей, ни клыков и никакого искусственного оружия. Соперники становились равны во всем, кроме хитрости, ловкости и силы. И даже у медведя преимущество — силы-то всегда больше, и он человеку мог переломить ребра, а человек — едва ли. И еще это борьба, как правило, без смертельного исхода.

Если бы Андреев быка повалил, бычья судьба от этого не менялась. Бык возвратился бы восвояси. Не нужен здесь и тихий пунтильеро, самый гуманный участник представления. Коротким ножом, всаженным между рогами, он вместе с жизнью прерывает муки быка.

В корриде бык обречен даже в случае своей самой блистательной победы. Техника безопасности работает там только на человека. Это, конечно, правильно и гуманно. Но зачем же истязать быков?

В день корриды по-русски цирк был переполнен.

После обычной программы торжественно объявили:

— Борьба человека с быком! Исполняет Андрей Андреев!

Под знаменитый марш тореадора из «Кармен» на арену вышел кубический Андреев. Лицо доброе, с медвежьими глазами, законопаченными густыми бровями. Вместо гордой колеты — зеркальная лысина.

Андреев двигался медленно, словно отягощенный собственной силой. Обойдя сибирскую доморощенную пласа де торос и медленно поклонившись всем четырем сторонам, он замер шагах в пяти от выходов, расставив ноги и растопырив толстые белые руки.

Цирк замер.

Вдруг вместо быка появился директор. Подбежав к Андрееву, он что-то шепнул ему на ухо. Андреев отрицательно покачал головой. Тогда директор начал громко и решительно объявлять: